— «Только подожди, вот посидим годик в твоём лысом черепе», — пригрозил я, — «и ты начнёшь гадать, зачем тебе вообще нужны были все эти лишние мозги».
— «Ох», — донеслась его мысль, казавшаяся странно подавленной, будто он только-только что-то осознал.
— «Но если серьёзно», — снова обратился я к нему, — «то я это ценю, Уолтэр. Я знаю, как трудно было отправиться туда, куда отправился ты, но это — плохая идея. Отпусти меня».
Тут вмешался ещё один разум. Слова Гарэса Гэйлина эхом отдались вокруг нас, будто он кричал через большую пропасть:
— «Я готов».
— «Пора уходить», — сказал мне Уолтэр. — «Я уже устал от тебя тут», — добавил он, и отпустил меня, начав выталкивать прочь.
Вот тебе и друг.
Рядом с ним действовала ещё одна воля, которая тянула меня синхронно с его толканием, и вместе они запихали меня в ещё одно тело, ощущавшееся более молодым, более живым. Сердце билось мощно, отдаваясь вокруг меня гулкими ударами, и я почти автоматически начал устраиваться.
Гарэс был там рядом со мной, но его разум стал уходить почти сразу же после того, как я присоединился к нему. Меня обуяла внезапная тревога, когда я задумался, совершал ли он самоубийство. Я уже успел определить, что моё новое тело принадлежало ему, вплоть до рыжих волос у него на подбородке.
— «Расслабься», — сказал он мне. — «Прими дар. Скоро ты поймёшь».
Первой моей реакцией был автоматический сарказм, но я подавил его, не став жаловаться на то, что не хочу быть рыжим. К тому же, судя по моим ощущениям, он сам себя выселял, и я не мог этого понять.
На меня накатила слабость, когда я снова воссоединился с физическим миром. Тело было сильным, но моя душа была измотана так, как немногие поняли бы. Тьма сомкнулась вокруг меня, и я, впервые за более чем год, заснул.
* * *
Очнулся я в знакомом месте.
Глядя в потолок, я позволил своим чувствам распространиться вширь. Ощущение свободы, которое это мне дало, было подобно глотку свежего воздуха. Мой магический взор показал мне всё — Замок Камерон окружал меня подобно дорогому другу. После столь долгого заточения в магической клетке я мог чувствовать мир напрямую. Моё тело было живым, тёплым, и полным энергии. Я лежал в одной из гостевых спален.
Земля гулко билась глубоко внизу, и камни стен тихо пели. Я мог чувствовать! Запах и вкус тоже присутствовали, хотя по большей части в качестве напоминания о том, что мне следовало почистить зубы своего нового тела. Дыхание у меня несомненно было наипротивнейшее.
Запах, ощущавшийся рядом со мной, был одни из тех немногих, которые меня успокаивали. Заставив себя сосредоточиться посильнее, я изучил лежавшую рядом со мной женщину.
Пенни спала. Её тело было холодным, как если бы она замёрзла, но она всё ещё дышала, и её сердце медленно билось. Она выглядела так, будто её притащили с поля боя. Одета она была в подбитую куртку, от которой пахло железом и потом. По крайней мере, кольчуга, надевавшаяся сверху, была снята, за что я был благодарен.
Коснувшись её щеки, я почувствовал, как из глаз покатились слёзы.
— Почему никто не снял с тебя эту грязную одежду? — тихо удивился я. Комната была пуста, поэтому я говорил в основном сам с собой, но голос меня удивил. Он принадлежал Гарэсу Гэйлину.
Сев, я увидел своё отражение в зеркале напротив изножья кровати. Перед моим взглядом предстала косматая рыжая борода и дикая грива волос. «Сукин сын!» — подумал я. «Он действительно это сделал».
Несмотря на шок, я ощутил смирение перед даром бывшего дракона. Мысль о том, чтобы жить с чужим лицом, беспокоила меня больше, чем я мог бы ожидать, но понимание его жертвы заставило меня устыдиться своих прежних жалоб. «Не могу поверить, что он это сделал».
Мой магический взор уже поведал мне один странный факт. Единственным человеком в радиусе мили, помимо нас, был Уолтэр Прэйсиан. Он спал в соседней комнате. «Это — комната, где они с Ребеккой обычно останавливались, когда заезжали к нам», — рассеянно заметил я. «Почему я в гостевой кровати?»
— Пенни, — тихо сказал я, надеясь, что она проснётся. Она не проснулась. Перебрав воспоминания, я уже понял, почему. Я едва не убил её.
Хотя её тело не имело ран, я тогда пил её эйсар, пока она не оказалась на пороге смерти. Пройдут дни, если не недели, прежде чем она полностью оправится от этого. Она может ещё какое-то время не прийти в сознание.
Я как можно нежнее снял её одежду, замечая синяки и царапины, украшавшие её тело. Используя свою магию, я перенёс воды из цистерны наверху, и, не имея ни ведра, ни таза, просто оставил её висеть в воздухе, нагревая её до комфортной температуры. Как только вода была готова, я помыл ею тело и волосы Пенни, уговаривая грязь присоединиться к воде, когда та не хотела расставаться с её телом.
Я не мог её винить. Будь я пятном грязи у Пенни на подбородке, я бы тоже захотел остаться там навеки.
«Однако, наверное, не вон тем куском засохших соплей, это просто отвратительно». Я вспомнил её лицо перед тем, как я осушил её. Неудивительно, что её нос был с засохшей коркой.
Закончив импровизированное купание, я выбросил воду прочь из окошка, между тем поддерживая воздух вокруг Пенни тёплым, пока она сохла. Чистое и уютно устроившееся на кровати, её тело по-прежнему было прохладным на ощупь. Ему трудно было производить достаточно тепла.
Скорее усталый, чем голодный, я высвободился из своей странно чистой одежды, и забрался обратно в кровать. Я обнял Пенни руками, и притянул поближе к себе, пока её спина не оказалась прижатой к моей лохматой груди.
«Чёрт, Гарэс был действительно волосатым ублюдком», — подумал я про себя. Ни о чём больше особо не думая, я снова задремал.
Глава 48
Следующее моё пробуждение было менее приятным.
На этот раз уже рассвело, что обычно было плохим признаком, но на самом деле тон задавала костедробящая боль в моём запястье.
— Ай, ай, ай…! Сломаешь же! — начал рефлекторно скулить я. Пенни выгнула мою кисть под таким углом, что это грозило мне серьёзными увечьями. И давление было не угрожающим, оно было таким, какое бывает, когда хочешь сломать запястье. Она была просто достаточно мила, чтобы сперва дать мне минутку на пробуждение.
— Убери его от меня, — яростно приказала она.
Я сразу же понял. Наступило утро, и моя новая нижняя половина встала раньше меня, как обычно и бывало. В данный момент она прижималась к чему-то тёплому и мягкому, а конкретнее — к Пенни.
Вместо того, чтобы пытаться объяснить, я стал быстро извиваться, создавая некоторое расстояние между Пенни и всеми частями моего тела, которые ещё не были сломаны. Пенни не выпустила моё запястье, но слегка ослабила давление, поэтому я уже не был в непосредственной опасности.
