Последовавшие за этом воссоединения были радостными.
Жена Уолтэра была была практически безутешной. Я мог бы подумать, что он умер, когда она его увидала, но у меня не было времени волноваться о них. Мои собственные дети не спали, и они были без нас с Пенни весь день.
Беженцы не теряя времени вернулись в Замок Камерон. Проживание в горах было гораздо менее желанным, чем то, что я мог предложить в замке.
Местоположение Пенни я держал в тайне. Её беспокоить не следовало. Никому, что бы это ни было — мелочь или беспокойство Королевы. Как только наш дом опустел, я тихо забрал её, и удобно уложил в нашей спальне.
Лилли и Роуз ухаживали за нашими детьми, за каковую доброту я их и любил. На самом деле, вот так и познаёшь, кто именно является твоей семьёй. В тот первый день я провёл много времени с детьми, исключив из своего дня всех кроме Пенни. Айрин, конечно, не заметила моего отсутствия, а малыш Коналл — заметил. Он постоянно глазел на меня, и будто не решался упускать меня из виду. Я стал носить его с собой — как для его успокоения, так и для своего собственного.
Мойра заплакала и вцепилась в меня, когда впервые увидела, но пришла в себя быстрее остальных, по крайней мере — внешне. Я знал, что она однажды вырастет сильной женщиной. Её личность сочетала некоторые самые лучшие части Пенни и меня, и конечным результатом стала неунывающая, умная девушка, которая может стать больше похожей на Роуз, чем на кого-то из её непосредственных родителей.
Мэтью не был робким, но не заплакал, когда увидел меня. Я думаю, он хотел каким-то образом меня защитить, не давая мне увидеть, насколько ему было больно. Я обнимал его так долго, как только мог, и несколько дней спустя, когда мы с ним остались наедине, он наконец сломался. В конечном счёте, я подозревал, что мою «смерть» он пережил тяжелее всех.
Когда мы воссоединились, я выселил всех кроме Лилли Такер. Торнберов я попросил тоже остаться с нами, но Роуз отказалась. Я подозревал, что на её решение повлияло моё возвращение. Я знал, что она считала нас семьёй, но Дориана она потеряла совсем недавно. Хотя все мы скорбели по нему, я не мог представить, что с ней происходило, когда она видела нас с Пенни снова вместе.
Их роли поменялись на противоположные. Наша семья снова стала целой, а Роуз стала вдовой. Это и был истинный ужас потери супруга — одиночество. Иногда те же люди, для которых ты дороже всего, приносят тебе самую сильную боль, постоянно напоминая тебе о потере. Мы очень хотели ей помочь, но наши удачные обстоятельства лишь делали ей ещё больнее.
Я оставил Питэра заправлять в самом замке, и сказал Уолтэру, Барону Арундэла, заменить меня во всех остальных моментах. Несмотря на некоторые зазвучавшие возражения, я закрыл дверь в наш дом, и Иллэниэлы изолировались от остального мира.
* * *
На следующий день Питэр постучал в дверь.
— Королева просит вашего присутствия, — проинформировал он меня, когда я ответил на стук (всех остальных, кто подходил к двери, я игнорировал).
— И?
— Мировая Дорога не работает, — ответил он.
Я об этом не думал, но это имело смысл. Когда Мал'горос уничтожил щит вокруг Замка Камерон, откат наверняка разбил Бог-Камень, где и хранилась сила, питавшая порталы. Это также означало, что Сэлиор вырвался на волю.
— Очень жаль, — сказал я ему.
— Но…!
— Кто-то из Прэйсианов сможет обеспечить перенос, если ей только это и надо. Ремонтные работу подождут, пока у меня не дойдут до них руки, — заверил я его.
Питэр нахмурился:
— Милорд, я понимаю, что вы заняты, но в столице разруха. Королеве понадобится ваша помощь во время реорганизации…
Я его перебил:
— Мне плевать.
Его лицо приняло непроницаемое выражение.
— Мне плевать, — повторил я. — Столица, мир, и всё остальное пусть идут к чёрту. Моей жене нездоровится, и моей младшей нужно сменить пелёнки, — говорил я, слыша, как Айрин заплакала на заднем плане.
— Разве Лилли не здесь? — напомнил он мне. — Она наверняка с этим справится.
Я хмуро посмотрел на него:
— Твоя сестра занята готовкой ужина. Об Айрин я позабочусь сам.
Он начал было говорить, но я приложил палец к его губам.
— Потому, что я хочу этого, — пояснил я. — Больше чего бы то ни было ещё.
Хотя во многих отношениях он был умён, до Питэра всё равно не доходило:
— Я понимаю желание видеть семью, но у вас есть приоритеты, милорд, обязанности и обязательства.
— Я был мёртв в течение года, заточён внутри чудовища. Я уже спас мир, Питэр. Какое-то время он обойдётся без меня. Я знаю, какие у меня приоритеты, и они — здесь, — сказал я, и захлопнул дверь.
— Может начаться гражданская война! — крикнул он сквозь дверь.
— Наша молодая Королева сильнее, чем ты думаешь, — ответил я. — Я выйду через несколько недель, может быть. Если кто-то проявит настолько дурной тон, чтобы попытаться свергнуть её раньше… ну, мне их жаль.
Я пошёл прочь от двери, но немного погодя я передумал, и вернулся обратно. Открыв дверь, я обнаружил, что мой камергер всё ещё стоит за ней. На его лице отразилась надежда.
Я обнял его, что мгновенно заставило его напрячься. Объятия в отношениях между лордом и слугой были строго исключены.
— Спасибо, Питэр, — сказал я. — Ты спас меня несколько дней назад, да и весь остальной мир тоже.
— Пожалуйста, милорд, — искренне промычал он голосом, приглушённым моей грудью. Я по-прежнему не отпускал его. — Значит ли это, что вы увидитесь с Королевой?
— Не-а, — ответил я, и, оттолкнув его, снова захлопнул перед ним дверь.
Пенни сидела у камина. Ей всё ещё было трудно сохранять тепло.
— Кто был у двери? — спросила она меня.
— Просто Питэр, — сказал я.
— Чего он хотел?
— Просто нужно было моё одобрение, чтобы разобраться с несколькими мелочами, — спокойно сказал я, подмигивая ей.
Она подозрительно посмотрела на меня, но ничего не сказала.
— Это может подождать, — сказал я ей. — Мир выживет без нас ещё несколько недель.
Взяв мою руку своей, она кивнула. Я сел рядом с ней, и она прислонилась ко мне. Меня пугало то, насколько холодной она была наощупь. Айрин снова заплакала. Я ещё не успел о ней позаботиться.
— Тебе лучше поспешить, — с бледной улыбкой сказала Пенни.
* * *
Тем вечером, после ужина, Пенни заснула рано. Это случалось каждый вечер, а ещё она часто дремала днём. Её сила всё ещё не вернулась, и у неё начался кашель. Я беспокоился, что болезнь может забрать её раньше, чем она поправится.
— Пап? — сказал Мэттью, пока мы сидели в гостиной. Мы наблюдали за тем, как Коналл играл в какую-то изобретённую им игру с помощью двух палок и камней. Она казалась бессмысленной, но ему она нравилась.
