Там я и лежал, жалкий комок обожжённой плоти. В отсутствие пламени, мне было почти не больно, но я знал, что выгляжу, наверное, ужасно. Мои свежеотрубленные рука и нижняя часть ноги лежали подо мной, поэтому я перекатился, и вытащил их из-под себя. Визуальный осмотр показал, что если не принимать во внимание тот факт, что их от меня грубо отрубили, их состояние было в общем и целом лучше, чем у остальных частей моего тела.
Я чувствовал, что моя плоть уже начала восстанавливаться, регенерируя. «Такой трюк неоднократно был бы кстати, пока я был жив», — подумал я про себя. В качестве эксперимента, я поднёс конец своей отрубленной руки к культе, где она раньше была. Плоть почти сразу же начала срастаться. Я задумался, что случилось бы, потеряй я руку — вырастет ли у меня новая? Было слишком много неизвестных величин, чтобы вынести конечное решение. Я отбросил эту мысль, и использовал свою силу более активным образом, соединив кожу по краям, чтобы рука лучше держалась. Тот же процесс я повторил со своей ногой.
Процесс исцеления, если так можно было назвать восстановление мёртвой плоти, похоже, занимал много времени, и я беспокоился, что кто-то может забрести сюда, и обнаружить меня. Поскольку единственными людьми, способными к активации кругов, были волшебники, вроде Элэйн или Уолтэра, это значило, что я буду в значительной опасности. Как показал недавний опыт с Сэром Иганом, я рисковал, встречаясь даже с Рыцарями Камня.
Пару часов спустя я смог встать, и нормально передвигаться. Процесс регенерации требовал меньше энергии, чем я ожидал. Мой эйсар больше не восстанавливался естественным образом, и я чувствовал себя слегка ослабевшим по окончании исцеления, но я всё ещё сохранял значительный объём силы.
За время моего похода по природе я собрал значительный запас эйсара из различных растений и животных — человеческий эйсар, что я получил от Мёртл, несмотря на его особые качества, был каплей в море по сравнению с остальным. «Есть ли предел тому, сколько я могу собрать или удерживать?»
Тут-то меня наконец и озарило. «На самом деле — нет, ты прямо как боги, бессмертный паразит, питающийся и жиреющий на эйсаре живых существ». Вероятно, именно поэтому Мойра и мой предок-тёзка не использовали для своих экспериментов живых людей. Скорее всего это также было причиной, по которой Ши'Хар не использовали на себе это конкретное заклинательное плетение. «Ну, до тех пор, пока Тиллмэйриас не использовал его на себе в миг отчаяния», — мысленно поправился я.
Я приложил сознательное усилие, чтобы перестать жалеть самого себя. Мне предстояли дела, и Замок Камерон был на самом деле не худшим для них местом. Во-первых, я досконально знал это место, и я мог легко сменить здесь свою испорченную одежду. Теперь, когда я знал, что Пенни была в Албамарле, было легко догадаться, что мои дети и, вероятно, Роуз с Дорианом были там вместе с ней. Мне нужно было лишь избегать Прэйсианов, передвигаясь по территории. Отсюда будет легко послать моё письмо, поскольку, насколько я знал, Леди Торнбер всё ещё жила неподалёку, в Ланкастере.
Прэйсианы будут самой большой проблемой. Хотя я, наверное, мог создать иллюзию, чтобы утаить свою внешность от нормальных людей, магическое чутьё Прэйсианов мгновенно выявит такую уловку. Если бы я обладал их навыками обращения с иллюзиями, или, в частности, невидимостью, то я мог бы их избежать… но я не обладал.
Уолтэр, и двое его взрослых детей, Элэйн и Джордж, все обладали фамильным даром. Лишь его жена, Ребэкка, не была магом. Официально они жили в Арундэле, подчинённом мне баронстве, но на практике все трое проводили значительное количество времени в Замке Камерон. Ну, так было, когда я был жив. Кто знает, как оно сейчас. После моей смерти у них могло быть меньше причин держаться так близко.
Как бы то ни было, мне нужно было поскорее найти какой-то способ их одурачить. Если я намеревался провести значительное время в Албамарле или других цивилизованных областях, то я наверняка на них наткнусь. Если мои недавние появления подняли слишком много шума, то скоро их могут послать выслеживать меня. Хотя я никогда не страшился схватки ни с кем из них, когда речь шла об относительной силе, моя способность прятаться была совсем недостаточной для того, чтобы их избегать. Прямая конфронтация лишь приведёт к их смерти, или, если я сдамся, к недостижению моих целей.
— Давай, думай, Мордэкай! — заворчал я на себя. — Ты же вроде как самый гениальный чародей современности. Найди решение, — подтолкнул я себя. К счастью, моя ужасающая трансформация нисколько не ослабила моё чувство скромности.
Однако это была точная оценка моих возможностей. Поскольку я, похоже, больше не мог взаимодействовать с голосами земли и ветра, у меня остались лишь мои способности волшебника, и, согласно моему опыту, моим наилучшим навыком было зачарование. Правда, оно было не особо полезно для сокрытия меня от других волшебников. Хорошие чары могли заблокировать магический взор, или даже скрыть от него пустое пространство, но мне так и не удалось использовать чары, чтобы создать истинную невидимость — по крайней мере такую, какую, похоже, создавали Прэйсианы.
«Мне не нужна невидимость. Мне нужно просто не дать им увидеть пустоту».
Любые хорошо составленные чары могли заблокировать магический взор. Я могу зачаровать свою одежду… то есть, как только я добуду новую. Я мгновенно отбросил эту идею — зачарованная одежда будет выглядеть подозрительно. Она могла помочь скрыть мою природу, но она не будет закрывать моё тело полностью, и она определённо не скроет мою личность. Я был единственным высокопрофессиональным чародеем во всём мире. Уолтэр и его дети лишь баловались этим искусством время от времени. Любая необычная вещь, вроде зачарованной одежды, выдаст меня с головой.
«Если только…»
«Если ложь не может следовать первому или второму правилу, то она должна быть настолько нелепой, чтобы никто в ней не сомневался». Это было третье правило лжи, и я всё ещё мог слышать голос Марка у себя в голове, когда он напомнил мне об этом правиле годы назад.
— Ему бы это понравилось, — сказал я себе, снова ощутив укол боли, который я испытывал каждый раз, когда вспоминал своего потерянного друга. Мне нужно было добраться до моей мастерской.
Встав, я быстро произвёл учёт моих пожитков. Моя одежда практически приказала долго жить. У меня всё ещё были сапоги, хотя и они видали лучшие дни. Пояс, на котором полчаса назад висели мои магические мешочки, теперь пришёл в негодность. Пламя сожгло заднюю его половину. К счастью, передняя часть, где висели мешочки, была закрыта моим телом, когда я свернулся клубком на полу.
Я собрал мешочки и сожжённые остатки моей одежды. Не следует оставлять здесь свидетельства моего прибытия. Голый, в одних лишь сапогах, я подошёл к двери, что вела наружу, и использовал свою магию для создания иллюзии, замаскировавшись под одного из моих стражников. Приходилось лишь надеяться на то, что я не наткнусь на того самого человека, которым я прикидывался… или на кого-то из Прэйсианов.
Следующей проблемой было выбраться наружу незамеченным. Было бы очень подозрительно, если бы я попытался выйти из полагавшегося пустым здания, вне зависимости от того, какую личину я использую. Лучший вариант — чтобы вообще никто не видел, как я выхожу. Для этого я использовал толику магии, чтобы создать снаружи здания громкий звук, заставив его исходить из-за угла. Я выбрал такой шум, который бывает, когда человека бьют, а потом швыряют об стену — в прошлом я не раз слышал такой звук. «Что красноречивее любых слов говорит о качестве моего жизненного опыта», — заметил я.
