— Я никогда бы не причинила вред твоей семье. Я не нарочно, — сказала она, и остановилась, опустив взгляд, прежде чем снова посмотреть на меня. — Думаешь, я потеряла стабильность?
Её вопрос был не риторическим. Выражение её лица сказало мне, что её это действительно волновало. Мой магический клон, Брэксус, выказывал все признаки медленной психической деградации, а ему едва исполнился год. Мойра Сэнтир, или, точнее, та её версия, что находилось в моём доме, имела возраст в более чем тысячу лет. Она уже говорила мне прежде, что её создательница обладала несравненным талантом к созданию стабильных личностей, но недавно развоплощённые Сияющие Боги были достаточным доказательством того, что её навыки не были идеальны.
— Не больше, чем я сам, Мойра. Ты просто разозлилась, — сказал я, надеясь её успокоить.
— Однако задуманное тобой лишь преумножит представляемый мною риск, — настаивала она.
— Я полагаю, что на этот раз всё получится. Они останутся стабильными.
— Ты не можешь этого знать, — ответила она.
Я подошёл ближе, пока мы не оказались почти нос к носу:
— Мойра, ты доверилась мне достаточно, чтобы отдать мне заботу о своей дочери. Я целый год прожил как один из них, пленённый внутри чудовища, которое считало себя мной, но не было мной. Я многое узнал — как о себе, так и об истинной природе чар богов. Это сработает, а если нет, то у меня есть способ всё отменить, и он будет у последующих поколений.
— Ты так похож на него, — сказала она, и я понял, что она имела ввиду первого Мордэкая, которого она любила так давно. — Он был высокомерен и самоуверен, и оказалось, что он был совсем неправ.
— Я учился на его ошибках, — сказал я ей. — Я помню их. На этот раз будет по-другому.
— Особого выбора у меня нет, — горько сказала она.
Мойра закончила передачу почти всей силы кроме небольшой её части, хотя в ней всё ещё оставалось эйсара где-то на половину Сэлиора.
— Можешь перестать. Остальную силу оставь себе, — приказал я.
— Не важно, сколько у меня останется силы. Я — по-прежнему твоя раба.
— Нет, — сказал я. — Я даю тебе свободу. Я связал тебя лишь для того, чтобы дать тебе время успокоиться. Теперь ты можешь поступать так, как пожелаешь.
— Ты можешь снова связать меня лишь несколькими словами, — возразила она.
— Я этого не сделаю, — снова сказал я. — Мне просто нужен был шанс объясниться. Если ты будешь настаивать, я брошу этот проект. Я оставляю решение за тобой.
— Ты серьёзно? — спросила она, подходя ближе к первому стазисному ящику. — Ты позволишь мне уничтожить эту штуку?
Я вспотел. В ней всё ещё было эйсара на половину Сэлиора. Я никак не смог бы помешать ей сделать так, как она пожелает, разве что снова сковать её. Я делал ставку на то, что она увидит это с моей точки зрения, но я не мог быть уверен.
— Надеюсь, что не уничтожишь, но я буду уважать твои желания.
На миг она напряглась, а затем её плечи обвисли:
— Ладно, делай как хочешь, но я не хочу в этом участвовать.
Мне не нужна была её помощь ни в чём, только её разрешение, иначе Гарэс отказался бы завершать свою часть проекта:
— Я просто хотел убедиться, что ты поймёшь.
— Нет, — добавила она. — Я имела ввиду не это. Когда я сказала, что не хочу в этом участвовать, я имела ввиду, что не хочу знать.
— Что?
— Я уже проходила через подобное, и тогдашняя моя причастность всё ещё наполняет меня виной. Я не хочу участвовать в этом. Если будешь настаивать на том, чтобы довести это до конца, то я не хочу знать. Забери у меня это знание, оставь меня невинной, — объяснила она.
«С технической точки зрения, если ты согласишься сейчас, то ты — всё равно соучастница, даже если потом не вспомнишь об этом», — заметил мой саркастичный внутренний голос. Я решил, что этим ситуацию не улучшить, поэтому решил держать эту мысль при себе:
— Я не думаю, что смогу создать заклинание достаточно узконаправленное, чтобы стереть из твоего разума только это знание.
— Тебе и не нужно, — осторожно сказала она, — ты можешь это приказать, помнишь?
Я сразу же понял. Связывавшие её чары контролировали её разум в той же полноте, что и её тело. Хотя я никогда не думал о том, чтобы применить их таким образом, я знал, что она была права.
— Ты уверена? — снова спросил я, чтобы прояснить ситуацию.
— Я дам тебе слова. Тебе просто нужно повторить их, и превратить в приказ.
После короткого обсуждения я дал ей перо и бумагу, чтобы убедиться, что приказ я произнесу именно так, как она хотела. Когда она закончила писать, я быстро пробежал написанное глазами, прежде чем спросить:
— Ты действительно хочешь вот эту часть в конце?
— Да.
— Ладно, — сказал я. — Мойра Сэнтир, силой связующих тебя чар я приказываю тебе забыть то, что ты видела и слышала сегодня в этой комнате. Ты не подумаешь отнестись с подозрением к тому времени, которое мы провели вместе, и не будешь спрашивать об этом меня или кого-либо ещё. Когда в будущем в какой-то момент станет известна правда, ты предположишь, что участвовал в этом лишь я. Ты ни за что не будешь подозревать участие Гарэса. Если ты разозлишься на меня за это в то время, то простишь меня через несколько дней.
Я вывел её в коридор, внимательно наблюдая за ней, поскольку она выглядела так, будто у неё кружится голова.
— Странно, — сказала она, — я чувствую себя иначе. Что случилось с эйсаром?
Она озадаченно огляделась.
— Я сказал тебе перелить его в приготовленный мной сосуд, — сказал я, огибая правду. — Я думаю, ты сделала это слишком быстро. В конце ты потеряла сознание. Помнишь?
— Вообще-то нет, — ответила она. — Вполне возможно, что быстрая потеря эйсара может вызвать потерю памяти, — добавила она, предоставляя собственную отговорку.
— Возможно, ты права, — согласился я. Однако внутри я горевал, ибо всё получилось так, будто часть её умерла, даже если не стало лишь часа её жизни. Это как никогда убедило меня в том, что мой план сработает. «Воспоминания — основа того, из чего мы сделаны, их потеря равносильна смерти».
Глава 57
— Это Сэр Харолд Симмонс, миледи, — объявила старшая горничная Роуз Торнбер.
— Благодарю, Анджела. Я его ожидала, — ответила Роуз. — Пожалуйста, проведи его в гостиную.
Анджела неодобрительно сжала губы. Ей никогда не нравилось видеть Леди Роуз, встречающуюся с каким-нибудь мужчиной в одиночку, пусть даже мужчина и имел положение Сэра Харолда, однако она была достаточно умна, чтобы не высказывать своё мнение:
— Хорошо, миледи.
Несколько минут спустя Сэр Харолд нашёл её в гостиной. Как и предполагало название этой комнаты, она была украшено разнообразной удобной мебелью для усаживания гостей, в основном — креслами, хотя был там и диван, и покрытый искусной резьбой стол, создававший центр помещения. Именно там обычно подавали чай.
