— Это зависит от того, кто за этим стоит, и от их конечной цели. Кража последователей была бы наилучшим способом увеличить свою относительную силу, для одного из Сияющих Богов, но согласно тому, что рассказали нам в прошлом году Пенни и Морт, Мал'горос сейчас на совершенно ином уровне могущества. Возможно, ему уже всё равно, и согласно тому, что мы уже узнали ранее, он не может получать силу напрямую от верующих людей, без жертвоприношений, — объяснила она.
Дориан потёр себе шею, пытаясь ослабить в ней напряжение:
— Так ты думаешь, что это Мал'горос?
Она отрицательно покачала головой:
— Мы не можем этого предполагать. Я лишь назвала одну из возможностей. У нас недостаточно сведений, чтобы гадать о всех возможных мотивах других богов. Быть может, Миллисэнт, или Дорон, пытается создать народные волнения, не возлагая ответственность на своих собственных последователей?
— И зачем им это?
— Гражданская война. Смена нашей власти может позволить им вернуть себе прежнее место в Албамарле и в нашем королевстве, — выложила она.
Дориан вздохнул:
— И вне зависимости от того, кто из них это делает, и по какой причине, это создаёт Джеймсу много сложностей среди дворянства.
— И это — обратная сторона монеты, — заметила Роуз. — За этим может стоять кто-то из лордов, надеясь узурпировать трон при поддержке церквей.
— Только у Трэмонта достаточно власти, чтобы заявить права на трон, но он никак не может исцелять больных или сфабриковать божественное озарение, — парировал Дориан.
— Ты слишком честный, Дорогой. Ты даже вообразить себе не можешь, на какой обман способны мужчины, — ответила она, подаваясь вперёд, чтобы поцеловать мужа в щёку.
Дориан тихо засмеялся:
— Или некоторые женщина, а?
Она мягко ущипнула его за ухо:
— Радуйся, что я на твоей стороне.
Он принял более серьёзное выражение:
— Я рад. С тех пор, как я потерял Марка, а потом Морта… я не знаю, что бы я делал без… — начал он.
— Ш-ш-ш, — пресекла она его. — Не начинай думать в этом направлении. Это приведёт лишь к тёмным мыслям, а ситуация нынче и так мрачноватая. Я говорила с Отцом, и его люди были подняты по тревоге. Кое-кто из моих личных контактов доложил о странных движениях в городе.
— Ты имеешь ввиду Мордэкая? — спросил Дориан.
— Нет, — сказала она, взмахом руки показывая, что имела ввиду нечто совсем иное. — Необычные группы людей, как правило — мужчин, собирающиеся в неурочное время.
— Предвестники бунта?
— Первой о них доложила городская стража, и они не походили на бунтарей. Группы слишком маленькие, по десять-двадцать человек. Мои контакты в городе указывают на то, что большинство мужчин в этих группах, похоже, являются чужаками, а не горожанами, — сказала она, поясняя.
— А на воротах был чрезмерный приток людей? — подал мысль Дориан.
— Отец это первым делом и заподозрил, но об этом трудно судить. Если кто-то и проводит тайком в город большое число людей, то делает это так осторожно, что никто этого пока не заметил, — ответила она.
Дориан Торнбер на миг сжал челюсти:
— Очень жаль, что Джеймс не прислушался ко мне.
— Он отверг твоё предложение?
Дориан кивнул:
— Я не понимаю его логики.
Роуз улыбнулась:
— Он демонстрирует свою силу.
— Какая разница, если он будет мёртв! Каким образом отказ от предложенной мной защиты показывает силу? — возразил Дориан.
Леди Роуз полностью проигнорировала его вопрос. Вместо этого она подошла к серванту, где налила два кубка вина, второй кубок она смешала с порцией воды из графина. Первый она отдала своему мужу, а из разбавленного отпила сама:
— Ты снова расстраиваешься. Выпей. Это поможет тебе расслабиться перед ужином, иначе у тебя наверняка снова будет несварение, — сказала она ему.
Муж Роуз зыркнул на неё, прежде чем принять кубок из её рук:
— Ты так и не ответила на мой вопрос.
— После смерти Мордэкая позиция Короля ослабла, и, с возвращением чудес и явлений, церковь набирает силу не только среди простого народа, но и среди дворянства. Ты, и Рыцари Камня, видитесь как представители Мордэкая, поскольку он основал ваш орден. Соответственно, вы считаетесь врагами богов. Ваше присутствие в охране Короля вызовет противодействие принявших сторону церкви дворян, и проблемы с народом. Это также станет знаком того, что Король полагает своих собственных людей более недостаточными для обеспечения его безопасности, — объяснила она. Сделав глубокий глоток из своего кубка, она закончила: — Неприятие твоего предложения избегает этих проблем, и создаёт ощущение уверенности и силы.
Дориан обдумал её слова. Как обычно, они имели смысл, хоть его мнения это и не поменяло:
— Почему ты не привела мне свои доводы до того, как я пошёл этим утром с визитом к Джеймсу?
— А разве это заставило бы тебя изменить твои планы?
Он засмеялся:
— Ни капли. А что ты ему бы посоветовала?
Тут уже настала очередь Роуз засмеяться:
— Я бы попыталась убедить его в обратном. Боюсь, что нынешние опасности перевешивают политическую необходимость.
— Из тебя бы вышла отличная королева, — сказал Дориан своей жене. Произносил он это как шутку, но на самом деле делал ей комплимент: — Твой разум понимает как политику, так и практические аспекты правления.
— Из меня бы вышла ужасная королева. Я слишком тщательно всё анализирую — решения я бы целую вечность принимала. Я также не умею доверять чужим суждениям, — сказала она, противясь его намёкам.
Он глубокомысленно посмотрел на неё, прежде чем рискнуть:
— С Пенни именно это и случилось?
Температура в комнате будто упала на несколько градусов, когда она посмотрела прямо на него:
— В каком смысле?
— Твоя неспособность доверять чужим суждениям, — прямо сказал он. Дориан отказывался идти на попятную, но всё же сделал большой глоток своего вина, чтобы придать себе крепости на случай, если он зашёл слишком далеко.
— Я не пыталась её ни к чему принудить. Я просто хотела, чтобы она начала думать уже сейчас, пока у неё есть время предвосхитить будущие события. Если она продолжит зарывать голову в песок, то её застанут врасплох, когда начнут на неё давить! — парировала она. Роуз, похоже, теряла своё обычное спокойствие каждый раз, когда разговор сворачивал на эту тему.
Дориан прикончил свой кубок:
— Она — не информатор, не партнёр, и не союзник, она — твоя подруга. Исправлять ход её мыслей — не твоя работа.
