Закончив, я деактивировал кубики, и осторожно убрал их обратно. Используя размеры кубического объёма, на котором я их опробовал, а также примерную оценку использованного мной для активации чар эйсара, я смог выполнить кое-какие грубые мысленные прикидки, сравнив реальность с моими прежними расчётами. «Потребуется почти целый Сэлиор, чтобы применить их на объёме, для которого я их создавал», — заключил я. Сэлиором я назвал свою единицу измерения эйсара. Она представляла собой количество эйсара, с которым я начал после создания Бог-Камня. Оно было близко к объёму эйсара, который я вытянул из Камеры Железного Сердца.
Мои мыслил были прерваны, когда я дошёл до поляны, на которой я оставил дракона.
— Что это была за хрень!? — спросил он тоном, от которого несло паникой, если драконий голос вообще мог передавать такую эмоцию.
Я поднял бровь, и напустил на лицо своё самое невозмутимое выражение:
— Просто небольшой тест… эту штуку, я создал несколько лет назад, — сказал я, и слишком поздно осознал, что он не мог видеть моего лица из-за шлема.
— С какой целью? — спросил он, сильно нервничая. — Это ведь не то, чем кажется? — добавил он, так и не произнёс название чар.
Я решил, что для разнообразия не повредит быть честным:
— Изначально я создал их, намереваясь поймать ими одного из Сияющих Богов, если бы один из них заявился с визитом, но позже я забросил эту идею, сочтя её непрактичной.
— Непрактичной? Это вообще не должно быть возможным! Это безумие… — залопотал он.
Было забавно видеть, как одно из самых могущественных существ в Лосайоне, а также единственный дракон в мире, настолько выходило из себя. Я и не пытался скрыть своё веселье:
— Да, непрактичной. Проблема была в том, что для полной активации этих чар требуется сила бога. Я также беспокоился о том, что если что-то пойдёт не так, то откат может высвободить Сэлиора, а также одного из его сородичей, кого я мог попытаться бы заковать.
— Ты — глупец, Мордэкай Иллэниэл! Ты что, даже не остановился, чтобы подумать о последствиях? — заревел на меня дракон. Он наконец потерял самообладание.
— О каких последствиях?
Его глаза будто засветились:
— Когда Мойра Сэнтир повергла Балинтора, высвободившаяся энергия уничтожила Гарулон, создав внутреннее море! Что случится, если такое повторится снова? Что если на этот раз будет задействована сила двух богов? Твоя глупость могла уничтожить мир!
Местность, о которой говорил дракон, действительно была соответствующим образом названа «Заливом Гарулона». Я уже был весьма хорошо знаком с этим фактом.
— И уже не в первый раз, — сухо парировал я, думая о своей первой трансформации в земляного гиганта, — но именно поэтому я ими так и не воспользовался.
— Это не слишком утешительно.
— Я мёртв, — сказал я ему. — Я больше не слишком хорошо могу утешать, — указал я. После недавнего насыщения мои эмоции были более чувствительными, чем раньше, и я почувствовал болезненный укол этих слов. После короткой паузы я добавил: — Всё ещё думаешь, что мне нужны друзья?
— После того, чему я только что был свидетелем, я думаю, что тебя нужно убить во сне, если это вообще возможно. Мир никогда не будет в безопасности, пока в нём есть ты, — объявил он.
Серьёзность его слов затронула во мне юморную струнку, заставив меня рассмеяться. Это было прямым контрастом с лежавшей на мне тьмой:
— Полностью с тобой согласен, Гарэс, и как только я уберу Мал'гороса и восстановлю Лираллианту, я сочту за честь, если ты найдёшь способ освободить меня.
Я уже вскарабкался на ставшую мне привычной для езды на нём позицию, и порыв ветра, ударивший в меня во время взлёта, почти не дал мне услышать его следующие, тихо произнесённые слова:
— Друзья тебе сейчас нужны так, как никогда прежде.
Глава 11
Моё возвращение в Албамарл было встречено заметным отсутствием фанфар. Скорее всего потому, что о моём возвращении никто не знал. Знай они, то, вероятно, устроили бы огромный приём. «Да, очень жаркий приём», — молча подумал я про себя. «Возможно, я становлюсь циником. Не думаю, что это состояние «живой смерти» мне на самом деле подходит».
Я всё ещё носил броню, чтобы закрываться от магического взора. Иллюзия давала мне внешность фермера средних лет, но любой, кто коснулся бы меня, быстро бы осознал, что что-то было не так. Без брони меня мог бы увидеть любой волшебник в радиусе нескольких миль, я светился эйсаром подобно маяку.
Даже в броне я почти наверняка привлёк бы внимание Уолтэра, появись я в радиусе его нормального магического взора, или в радиусе его детей, но так я хотя бы не светился подобно солнцу. Я уже больше не особо волновался о том, что меня поймают, но конфронтация могла привести к ранению одного из моих бывших друзей.
«Вот правда, надо было сбежать с цирком», — сделал я наблюдение, — «эти волшебниковские заморочки ничем хорошим для меня не обернулись».
Дракона я оставил в нескольких милях от города, прежде чем пойти дальше пешком. Он, похоже, был довольно рад на время избавиться от меня. Да я его и не винил. Судя по всему, лицезрение моей последней магической инновации сильно выбило его из колеи. Перед тем, как мы расстались, я позаботился дать ему знать, чтобы он оставался поблизости.
Менее чем через час после того, как я вошёл в город, незнакомец нашёл меня шагающим по одной из наиболее крупных улиц. Он пошёл со мной в ногу, и довольно скоро мы стали идти бок о бок. Лицо его было незнакомым — но я узнал его и без магического взора.
— Хотите найти тихое место, чтобы обсудить дела? — спросил меня ослабленный бог.
Я бросил взгляд на Карэнта. Он носил личину старика, одетого так, как подобает портовому грузчику. Его седая борода и обветренная кожа говорили о бессчётных днях, проведённых под палящим солнцем. Я не мог не восхититься качеством его иллюзии.
— Думаешь, это уменьшит вероятность того, что нас подслушают? — сказал я, отвечая вопросом на вопрос.
— Наверное, нет.
— Тогда давай говорить на ходу. Погода чудесная, и мне некуда спешить. Что ты выяснил?
— Мирное спокойствие, что вы видите вокруг — лишь видимость, скрывающая город, близкий к вспышке насилия, — без предисловий проинформировал он меня.
— И кто здесь главные действующие лица?
— Их несколько — четыре церкви реорганизовались. Их наиболее преданные последователи уже какое-то время небольшими группами просачиваются в город. Другие, похоже, делают то же самое, хотя об их приверженности судить труднее, — начал он.
— Есть версии?
— Шаддос Крис, или верные люди Герцога Трэмонта, или и те и другие, — ответил бывший бог.
Выражение «Шаддос Крис» на лайсианском означало «теневой клинок». Так называлась принадлежавшая Мал'горосу секретная организация убийц и наиболее верных последователей. Если они что-то замышляли, то и их бог мог быть неподалёку.
