Глава 16
Мои спутники вернулись в предрассветные часы, до появления над горизонтом солнца. Может, слово «спутники» было слишком щедрым — «прислужники» или «невольники» подошли бы лучше, поскольку я практически не оставил им выбора в их обстоятельствах. «Что-то я радостный этим утром», — с сарказмом заметил я.
После их прибытия я заметил важную перемену. Каменная Леди перестала быть каменной.
Когда я только обнаружил дракона на пределе дальности своего магического взора, я без проблем опознал их обоих, в основном из-за их характерного эйсара. Хоть Гарэс Гэйлин был большим и внушительным физически, его мощный эйсар сиял подобно маяку. У Мойры Сэнтир он был гораздо тусклее, по большей части из-за того, что она больше не производила эйсар так, как это делало бы живое существо. У неё было лишь то, что осталось от её создателя, и этот запас постепенно истощался за прошедшие века, пока мои чары не изменили базовую природу её существования.
Её радикальная физическая перемена стала видна лишь после того, как они приблизились. Теперь она была из плоти и крови. Её искусственный дух, с его ограниченным эйсаром, скованным моими чарами, был всё тем же — ни один волшебник не спутал бы её с нормальным человеком, но теперь она находилась в теле, состоявшем из живой плоти. Тёмные, почти чёрные волосы обрамляли бледное лицо со светло-серыми глазами и бледно-розовыми губами. Её новое тело было почти небрежно прекрасным, ни одна из её черт не была чем-то выдающимся, но их совокупность приятно радовала глаз.
Я скрыл своё удивление:
— Гораздо лучше, вчера ты дерьмово выглядела.
Её брови изумлённо поднялись:
— Человек, которого ты напоминаешь, был гораздо обходительнее. Твои комментарии тебе не к лицу. Жизнь стала бы для тебя гораздо проще, если бы ты перестал так упорно пытаться выставить себя мудаком.
— Рад видеть, что наша разлука вернула тебе интерес к обмену колкостями, — сказал я, втайне рассматривая её. Она была одета всего лишь в простую шерстяную сорочку. — Я также хотел бы напомнить тебе, что ты знала Мордэкая не очень хорошо. Он был далеко не таким обходительным, как тебе хотелось бы думать.
Дракон внутренне смеялся. Глазами это было не увидеть, но я чувствовал его веселье, и оно меня раздражало.
— Ты определённо сполна получил его упрямство, — прокомментировала она. — Разве тебе не любопытна моя перемена?
Вместо того, чтобы подтверждать её ремарку, я честно ответил:
— Действительно, любопытна.
Гарэс выбрал этот момент, чтобы присоединиться к разговору:
— После нашей беседы прошлой ночью я предложил изменить ей тело. Это было… маленьким подарком.
Я подозревал, что он хотел сказать «возмещением», но в последний момент передумал. Из того, что я знал о древнем архимаге, он не верил, что когда-либо сможет искупить свои грехи. Это также был один из очень немногих известных мне случаев, когда он использовал свои способности архимага. В прошлом он трансформировал своё собственное тело пару раз, но трансформировать себя и делать это для кого-то другого — две больших разницы.
По моему собственному опыту, это подразумевало чрезвычайный уровень близости, поскольку для достижения такого эффекта требовалось такое же слияние, какое использовалось во время большинства продвинутых типов исцеления. Простое исцеления требовало лишь волшебства, но для сложной реконструкции тканей требовалось своего рода интуитивное, врождённое знание субъекта. Такого рода знание невозможно было получить извне. Гарэс был вынужден до некоторой степени стать ею, прежде чем он смог трансформировать её тело к человеческой форме, которую она помнила.
Наиболее выдающейся частью, по моему мнению, было то, что в прошлом Гарэс подчёркнуто демонстрировал свою вызывающую независимость. Он заставил меня поверить, что та была фундаментальной частью его драконьей природы, однако тот тип слияния, который был необходим для трансформации Мойры, эту идею полностью опровергал. Либо дракон с самого начала лгал мне, либо он полагал, что находится в огромном долгу у этой тени когда-то знакомой ему женщины.
Это также сказало мне, что он по-прежнему полностью владел своими способностями и волшебника, и архимага, сколько бы веков он ни прожил в драконьем облике.
Всё это промелькнуло у меня в голове за секунды, в то время как мой сознательный разум силился найти подходящий ответ.
— Это испортит твою репутацию, если об этом узнает общественность, — наконец сказал я.
Тут Мойра Сэнтир резко засмеялась. Не деликатным, женственным, частично подавленным смехом, который порой используют женщины, а более честным хохотом, полным хрюканья и неподобающего женщине уханья. Я уже больше года не слышал женского смеха, и для меня стало неожиданностью, насколько мне его не хватало.
— Нам нужно поговорить наедине, — сказал я дракону, прежде чем обратиться к Мойре: — В течение следующих пяти минут ты больше не можешь слышать или использовать какие-либо способы подслушать этот разговор, — приказал я. Выражение её лица сменилось на раздражённое, когда моя команда возымела эффект, лишив её слуха.
Игнорируя выражение её лица, я кивнул Гарэсу, и зашагал прочь, показывая, что ему следует двигаться следом.
— Это было весьма деспотично, — проинформировал он меня.
— Будто мне есть до этого какое-то дело, — ответил я. — У меня нет времени волноваться о своём социальном капитале. Я на самом деле даже не настоящая личность, и мне нужно ещё многое сделать.
Глаза дракона сузились:
— Тогда отдавай приказы, Господин, чтобы поскорее закончить этот разговор, — заявил он сочившемся сарказмом голосом.
— Чары, которые я использовал, чтобы не давать ей исчезнуть — те же, которые были использованы при создании Сияющих Богов. Если с ними ничего не сделать, то она будет вынуждена существовать всю оставшуюся вечность, чего, я уверен, она не желает, особенно учитывая то, как хорошо распорядились своим бессмертием боги, — объяснил я. Наклонившись близко к голове дракона, я прошептал слова, являвшиеся ключом к чарам Мойры. — Ты хорошо расслышал меня? — спросил я после этого.
— Да.
— Эти слова позволят тебе отпустить её, когда всё это закончится, — объяснил я.
— Зачем ты поделился ими со мной? — спросил он.
— Потому что я верю, что ты поступишь правильно, даже если я сам не смогу, — просто заявил я. Теперь, особенно после того, как он её трансформировал, мне стало достаточно ясно, что Гарэсу Гэйлину было глубоко небезразлично благополучие тени Мойры Сэнтир. Это делало его идеальным кандидатом в те, кому можно было доверить это знание.
— Ты бессмертен, и маловероятно, что тебя не будет здесь, чтобы лично сделать для неё то, что необходимо, — спокойно возразил он.
— Мне не особо нравится моё состояние, и даже если забыть об этом, настоящий Мордэкай всё ещё здесь, — сказал я, подчёркнуто постучав себя по груди. — Заклинательное плетение, которое удерживает меня здесь, также удерживает взаперти его душу. Чтобы ему было позволено воистину упокоиться с миром, я должен найти способ покончить с этим, — объяснил я. Из-за приказа Лираллианты я не мог рассказать ему о её даре, но это едва ли требовалось для выдвижения моего аргумента: — Чтобы не рисковать, я считаю важным позаботиться о том, чтобы кто-то ещё знал, как её развоплотить — кто-то, кому она может доверять.
