Менее чем за полминуты Гарэс сжался, и приобрёл тот же самый получеловеческий, полурептилий облик, который он использовал, когда мы впервые познакомились. Простота и скорость, с которыми он преобразился из одной формы в другую, были воистину поразительны.
— Ты определённо времени не теряешь, — сказал я с некоторым восхищением.
Он ответил мне жутковатой улыбкой полного острых зубов рта:
— Семейный дар.
Я прежде особо об этом не думал:
— Я полагал, что это был талант архимага.
Мойра вступила в разговор:
— Для нас — да, но волшебники Гэйлинов все были способны на полную трансформацию, вне зависимости от того, были ли они архимагами.
Я пересмотрел некоторые из воспоминаний моих предков насчёт Гарэса, и они соответствовали тому, что она сказала. Обладание почти безграничными знаниями было во многих отношениях ущербным даром. Мне часто необходимо было знать о том, что я хотел узнать, прежде чем я мог это вспомнить. В результате у меня в голове имелось некоторые количество белых пятен.
— Ты был гением даже среди рода Гэйлин, — пробормотал я, не подумав.
— Я нахожу твои странные комментарии весьма сбивающими с толку, — ответил Гарэс. — В один миг ты кажешься невеждой, а в другой ты будто знаешь вещи, знать которые для тебя не должно быть возможным.
Мойра кивнула:
— Нам пошло бы на пользу, если бы ты объяснил, откуда происходят твои сведения.
— Очень жаль.
Мой ответ её не порадовал. Я проигнорировал гневный взгляд, которым она меня одарила, и произнёс слова, которые должны были заставить камни сформировать мой по большей части прозрачный воздушный корабль. Каменный диск разлетелся на двадцать восемь отдельных частей, шесть составили шестиугольник наверху, и шесть составили такой же шестиугольник внизу. Это был «потолок» и «пол» моего летающего устройства, и их разделяло шесть футов, позволяя большинству людей стоять внутри в полный рост. Двенадцать частей составили двенадцатиугольник посередине между ними, гораздо более широкий, чем шестиугольники, давая воздушному кораблю дискообразную форму, которая, будь она видна, походила бы на что-то вроде гранёного алмаза. Четыре оставшихся части помогли округлить верхнюю и нижнюю части, давая моему устройству более обтекаемую форму.
Гарэс не выглядел впечатлённым, но я подозревал, что его полурептилье лицо не было способно на выражение таких тонких эмоций. По крайней мере, именно так я решил проинтерпретировать его невозмутимость, когда он шагнул на борт. Что касается Мойры, она выглядела задумчивой, почти печальной.
— С кораблём что-то не так? — спросил я её.
Она покачала головой, входя внутрь:
— Нет, отнюдь, просто он напомнил мне о прошлом. Мир, который мы потеряли, когда вступили в битву с Балинтором. Он даёт мне надежду на то, что, быть может, человечество снова сможет подняться. Возможно, мы сумеем восстановить чудеса прошлого.
Её слова затронули что-то во мне, но единственной реакцией, которая достигла меня, была искра горечи:
— Ты хотела сказать «они», — поправил я её. — Мы с тобой — не часть человечества.
— Ты прав, конечно, но у меня было много времени поразмышлять о своём существовании. Мне хотелось бы думать, что наши действия важнее, чем наше истинное происхождение. Наше существование может иметь смысл, даже если мы в конечном итоге являемся фикцией, — с некоторой убеждённостью заявила она.
Я занёс это в список вещей, о которых следует подумать, и активировал второй набор камней. Это были мои зачарованные защитные камни. Хотя летящий воздушный корабль создавал вокруг нас своего рода силовое поле, оно не предназначалось в качестве защиты. С другой стороны, мои защитные камни могли быть настроены защищать нас от почти любого типа внешней силы. Конкретнее, они должны помешать заклинательному плетению Ши'Хар повлиять на разумы Гарэса и Мойры. Меня они тоже защитят, но это на самом деле не было необходимым, учитывая мою броню.
Когда я закончил, мы оказались заключены во что-то вроде двойного щита — внешний давал обтекаемую форму, а внутренний не позволял внешней магии коснуться наших разумов. Используя свою магию, я стал менять форму воздуха вокруг нас, поднимая нас в небо, толкая вперёд с помощью ветра.
Полёт должен был кружить мне голову, как это было в тот, первый раз, когда я вёз Роланда к Марку — но сейчас таких чувств он не вызывал. Мои эмоции за последние два дня сильно притупились, и, соответственно, я чувствовал лишь лёгкий трепет. Основываясь на том, что я знал, я предположил, что уже через пару дней мой эмоциональный уровень опустится до того, что я считал опасно «онемелым».
«И, учитывая то, сколько во мне сейчас силы, это было бы неосмотрительно».
Я держал нас поближе к поверхности, оставаясь примерно в двадцати футах над катящимися океанскими волнами, на этот раз следуя верным курсом. На мои защитные камни едва ощутимо давило, и хотя я пока не мог ничего видеть, это давление сказало мне, что мы приближались к нашей цели.
— Я на самом деле не чувствую никакой разницы направления, в котором ты нас ведёшь, — подал голос Гарэс. — Я и раньше летел на запад.
Поскольку он не был связан с моим щитом, он не мог чувствовать магию, которая пыталась нас удержать.
— Просто жди, — сказал я ему. — Осталось недолго.
— До чего?
Тут мы наконец прошли через иллюзию, защищавшую воздух от наших взглядов и умов. Там, где прежде во всех направлениях не было ничего кроме бесконечных волн, перед теперь нами предстал воистину огромный остров. Он имел ширину в тридцать миль, если смотреть с нашей точки зрения, и из центральной его части поднимались несколько увенчанных снежными шапками горных вершин. Остров был создан вокруг этих нескольких гор, окружая их широкими, очень лесистыми низинами. Он легко достигал размеров Ланкастера и Камерона вместе взятых, да ещё и с Арундэлом впридачу.
— Какого чёрта!? — встревоженно крикнул Гарэс. Реакция Мойры была более сдержанной, но я видел, что она также была удивлена. — Откуда он взялся?
— Он всегда здесь был, — спокойно отозвался я. — Ну, во всяком случае, он был последние две тысячи лет.
— Он огромный! Я должен был увидеть нечто настолько большое ещё за пятьдесят миль отсюда.
— Их магия его скрывала.
— Их магия? — выбрала Мойра этот момент, чтобы подать голос.
— Ши'Хар.
Она не потеряла своё внешнее спокойствие:
— Согласно тому, чему меня учили, они все умерли.
— Ну, да — и нет. Как вы уже видели, одна из них лежит в стазисе в моём родовом доме. Её партнёр, последний из оставшихся деревьев-отцов, пребывает здесь, — сказал я, начав объяснять.
— Значит, есть только один… кроме неё, — сказал Гарэс, надеясь прояснить ситуацию.
