— Блядь, — сказал он, зарычав в фрустрации. — Но они всё же не могут нести с собой лошадей, так ведь? — Никакой из виденных им дормонов не был достаточно велик, чтобы нести скот.
— Некоторых дормонов делают достаточно большими для такого, но я сомневаюсь, что они станут себя утруждать, — ответила она. — Они не беспокоятся о скорости своего возвращения, где будут полезны лошади, их волнует лишь скорость прибытия. Как только они поймают раба, остальные команды не станут оспаривать их право собственности.
— Мне нужно ехать, — твёрдо сказал он. — Я не могу позволить этому произойти.
— Тебе их не остановить, Тирион, — сказала она ему. Черты её лица намекали на грусть, хотя та и была скрыта почти полным отсутствием на её лице какого-либо выражения.
— Так помоги мне! — огрызнулся он, повышая голос. — Пошли со мной надзирателей. — Тут его осенило: — Да! Пошли надзирателей, помоги мне пленить их для Рощи Иллэниэл. — По крайней мере, тогда у всех у них будет один и тот же владелец. Их не заставят сражаться друг с другом.
— У нас нет надзирателей, Тирион. Ты же знаешь. Роща Иллэниэл не держит рабов. Ты — единственный.
Конечно, она была права. Тирион потерял ясность мысли.
— Тогда пошли меня… одного. Я не могу позволить им схватить моих детей.
— Нет.
Его глаза сузились:
— Тогда сними мой ошейник.
Её внешнее спокойствие дало трещину, когда её глаза расширились:
— Нет, Тирион. Ты же знаешь, что случится, если я это сделаю. Тебя убьют. Против тебя выступят все Ши'Хар, чтобы убить тебя, или даже пленить, сделав своим рабом.
— Ты поклялась, что снимешь ошейник, — давил он. — Если я попрошу, иначе… — Он поднял руку, выпрямив ладонь как клинок, напоминая ей о второй половине их уговора.
— Может, так и будет лучше… — сказала она со странной нерешительностью в голосе.
— Они — моя семья, — твёрдо сказал он.
— Они тебя даже не знают.
Тириона это не тронуло, было ясно, что он твёрдо настроился стоять на своём:
— Без разницы, они — моя семья, даже если они меня ненавидят.
— Ты говорил, что семья — дело любви. Ты говорил, что я — твоя семья. — Лицо Лираллианты скрыли её волосы, её взгляд опустился в пол.
Он потянулся вперёд, подняв её подбородок своей рукой:
— Так и есть. Любовь и ненависть не так уж и различаются — и то и другое требует, чтобы ты определил кого-то или что-то как часть себя самого.
Кожа вокруг её глаз пошла морщинками, когда её лицо напряглось:
— Значит, мне можно тебя сейчас ненавидеть?
Он одарил её коротким поцелуем:
— Конечно.
Они немного молча постояли, прежде чем она нарушила тишину:
— Значит, других вариантов у меня нет — освободить тебя, или умереть вместе?
— Не сбрасывай со счетов первый вариант — послать меня от своего имени, — напомнил он ей.
— Ты настроишь все остальные рощи против Иллэниэлов, если убьёшь их агентов, — предостерегла она.
Он фыркнул:
— Рад, что ты так веришь в мои способности.
— Знаю я тебя, — ответила она. — Если ты обнаружишь, что они уже схватили кого-то из них, то ты должен уважать их право собственности.
— Я так не могу.
— Тогда ты должен убедиться, что никто из них не вернётся, чтобы уведомить старейшин о твоём предательстве, — добавила она.
— Надеюсь, до этого не дойдёт, — сказал он ей.
Она сжала челюсти, приняв твёрдое решение:
— Ступай. У тебя три недели. Поступай как хочешь. — Лираллианта шагнула назад, освободив ему путь к двери.
Тирион сделал несколько шагов, затем приостановился:
— Мне понадобится лошадь.
— Ты — мой агент, бери всё, что тебе нужно.
* * *
Час спустя он ехал в Колн, гоня свою лошадь настолько быстро, насколько осмеливался. Под массивными деревьями богов было мало иной растительности, но как только он достиг границы, местность стала гораздо более труднопроходимой. Гигантские деревья сменились более низкими дубами и вязами. Под ними кучковались кусты и камни, заставляя его лошадь замедляться и более осторожно выбирать дорогу.
Путь до Колна от границы с Рощей Иллэниэл занимал чуть более шести часов. Если группа Прэйсианов отбыла на рассвете, то добраться они должны были где-то после полудня, быть может, чуть позже, поскольку они выехали из Эллентрэа. Основываясь на этих предположениях, у группы Прэйсианов на поиски будет часов шесть к тому моменту, когда он доберётся до цели.
Тирион бросил взгляд на низко висевшее в небе солнце. Когда он доберётся до города, будет темно. «Но высока вероятность того, что они ещё никого не схватили», — сказал он себе. Ни один из остальных его детей пока не пробудил в себе свою силу — по крайней мере, так было неделю назад, когда один из надзирателей Морданов нашёл Хэйли. Других бы обнаружили вместе с ней.
«Если только они не скрывают свою силу, как это делал я», — мысленно поправился он.
Тем не менее, была вероятность того, что никто из остальных пока не выглядел ничем особенным, если только кто-то из них не пробудил свою силу совсем недавно. Это давало ему отчётливое преимущество. Он, может, и не знал, сколько у него было детей, однако он знал всех женщин, с которыми переспал. Тирион мог пойти к каждой из них напрямую, и если у кого-то из них был ребёнок нужного возраста, то он будет почти точно знать, что это — его.
«А затем тебе придётся их забрать».
Эта мысль не была приятной. Женщинам, которых он в те годы познал, он не принёс ничего кроме несчастья. А теперь он возвращался, чтобы совершить нечто ещё хуже — украсть их детей, — но альтернатива была немыслимой. Ши'Хар заберут их всех, одного за другим, по мере обнаружения их силы. Будучи рабами различных рощ, его дети будут вынуждены убивать друг друга на арене.
«Разве что только кто-то из них не унаследовал моё проклятие».
В этом случае он обречёт некоторых из них на несчастные жизни, пытаясь предотвратить беду, которая могла бы и не пасть ни на одного из них. Он крутил эти мысли у себя в голове снова и снова, пока ехал, но удовлетворительного ответа не нашёл.
Прагматизм требовал только одного ответа. Тирион заберёт всех.
Первые несколько разбросанных ферм он пропустил. Там не жила ни одна из тех женщин, с которыми он был. Остановился он лишь тогда, когда достиг дома Толбёрна. Первого его ребёнка родила Брэнда Сэйер, и она вышла за отца Сэта. Прошло более десяти лет, но она вероятно всё ещё была здесь, и растила свою дочь, Бриджид.
«Мою дочь, сводную сестру Кэйт, и падчерицу Мистера Толбёрна… какой же сложный мир я после себя оставил». Перед его мысленным взором всплыло воспоминание того единственного раза, когда он встретил её, странную темноволосую девочку, полную энергии и причуд. Она играла с собакой его родителей, Лэйси, а потом он попытался научить её играть музыку на своей цистре.
