«Стражи врат безупречны, в наших созданиях нет слабости», — с чувством негодования произнёс старейшина Сэнтиров.
«Он должен быть уничтожен», — повторил старейшина Морданов.
Тирион почувствовал, как от многих старейшин прошла волна одобрения. Их решение казалось неизбежным.
«Нет!»
Этот разум он узнал мгновенно. Это была Лираллианта, и теперь, услышав её, он почти смог ощутить её присутствие рядом с собой.
«Молчи, дочь, тебе не положено комментировать здесь», — укорил самый старший из старейшин Иллэниэлов.
Один из Сэнтиров произнёс:
«Осмотр показал, что она тоже под подозрением. Её воспоминания показывают соучастие. Она скрыла то, о чём следовало доложить».
«Она — одна из народа», — сказал старейшина Гэйлинов.
«Ты только что вынес мысль о том, что стражи врат могут быть подвергнуты порче, однако готов игнорировать таковую возможность в наших детях?» — спросил Сэнтир.
«Только нам дано распоряжаться нашими детьми», — властно сказал старейшина Иллэниэлов.
«Но вы не можете также распространить влияние этого положения на животное», — настаивал старейшина Морданов. «Он представляет угрозу для всех нас. Он будет уничтожен».
От остальных пришло ощущение согласия, в том числе — от старейшин Иллэниэлов.
«Нет, если умрёт он, то и я тоже умру», — пришла мысль Лираллианты. «Ваше решение убить его прервёт и мою жизнь».
Тирион чувствовал, как вес совокупности разумов старейшин Ши'Хар сместился, обрушившись на неё.
«Дитя дефектно».
«Ей тоже следует положить конец».
«Она была избрана стать хранителем знаний».
«Избавьтесь от этого ребёнка».
Хор голосов шёл от разных рощ, но старейшины Иллэниэлов ответили взаимным чувством несогласия. Наиболее старший из них озвучил их мысли:
«Прекратите. Позвольте нам это проанализировать. Дитя ценно для нас». Следующее их сообщение было направлено исключительно ей: «Почему ты сказала это, дитя?»
«Потому, что это — правда», — ответила она.
«В твоих словах нет логики», — сказал старейшина Иллэниэлов. «В прошлом мы уважали твою эксцентричность, чтобы мы могли расти благодаря знаниям, которые ты могла получить. Человеку положат конец, а ты останешься. Не надо и дальше позорить нас, возражая против собственного выживания».
«Он — мой кианти».
Воцарилась шокированная тишина.
«Это невозможно, дщерь».
«Это — правда», — твёрдо ответила Лираллианта.
«Он — не один из Ши'Хар, не один из народа… он — баратт. Ты сошла с ума», — сказал старейшина Иллэниэлов.
«Кианти — избираются», — сказал другой Иллэниэл, — «а мы его не избирали. Кианти более не полезны и не нужны».
Тирион ощутил силу её решимости, когда она ответила:
«Я его избрала».
«Это же смешно, дети не выбирают. Кианти избираются старейшинами».
«Я его избрала», — снова сказала она.
«Он — не Ши'Хар. Он не может производить детей. Баратти не могут быть кианти», — настаивал ещё один старейшина Иллэниэлов.
«Ей необходимо положить конец», — сказал ещё кто-то.
«Убейте меня, если должны, но не причиняйте вреда ей или моим детям», — сказал Тирион, впервые повысив свой внутренний голос, крича в пустоту.
Воцарился хаос.
«Оно слушало? Невозможно!»
«Как он может быть в сознании? Его разум был полностью подавлен».
Шквал подобных мыслей закружился вокруг Тириона, отчего ему сказалось, будто его ментально колотят. В конце концов они замедлились, и оформились в единственный вопрос:
«Зачем баратт отдаёт свою жизнь ради нашей дочери?» — сказал один из Иллэниэлов.
«Он — тот самый!» — сказал другой. «Её слова и его действия это доказали».
«Он — мой кианти», — снова сказала Лираллианта. «Ни один из нас не может существовать без другого».
Голоса старейшин Иллэниэлов подняли гвалт, споря друг с другом над её словами, колотя по разуму Тириона. Он силился сохранить равновесие, но это было бесполезно. Вес их мыслей обрушился на него, и он обнаружил, что к нему подкрадывается небытие, гася его сознание.
«Пусть оно замолчит…»
* * *
Когда Тирион очнулся, звучало пение птиц. Солнечный свет пробивался через листву уже знакомыми ему узорами. Он лежал на кровати Лираллианты, высоко на дереве, служившем ей домом. Тирион много раз спал здесь, хотя в последние месяцы это стало происходить реже. Он начал спать в более традиционной кровати в своём каменном доме, как только была завершена спальня.
Он повернул голову, но уже знал, что был один. Лираллианты не было рядом.
— Что произошло? — сказал он вслух.
Беглый осмотр показал, что его тело было в целости и сохранности. Оно было даже лучше, чем он помнил, даже шрамов не осталось — единственными оставшимися на его теле отметинами были татуировки, которые он сам себе сделал. Он с облегчением увидел, что они никуда не делись. Без них он бы ощущал себя голым. Он мог обойтись без одежды, но чары, которые он нанёс на свою кожу, были для него одновременно бронёй и оружием.
Приближался мужчина Ши'Хар, шагая по стволу гигантского дерева обычной для них медлительной и небрежной походкой.
«Байовар», — заметил он, почти мгновенно узнав хранителя знаний Иллэниэлов.
Сев, он поприветствовал хранителя знаний кивком, потянувшись за своими штанами. Пока он был без сознания, одежду с него в какой-то момент сняли.
— Добрый день, Байовар.
— Тирион, — сказал сереброволосый Ши'Хар.
— Похоже, я пропустил некоторое время, — заметил Тирион. — Когда я прибыл, ещё темнело.
— Поэтому я и пришёл, — сказал Байовар. — Старейшины посчитали, что тебе понадобится руководство, когда ты очнёшься.
Слово «старейшины» заставило воспоминания промелькнуть у Тириона в голове, и с ними пришли неприятные мысли.
— Где Лираллианта? — с некоторой озабоченностью спросил он.
— Она всё ещё общается со старейшинами, — проинформировал Байовар. — Тебе не следует ожидать встречи с ней ещё некоторое время.
— Но она невредима?
Байовар кивнул.
— Где мои дети, и женщина, с которыми я вернулся?
