— Ладно, мы можем начать сначала, но я не хочу этого делать, Хэйли. Это — не мой выбор. Я никогда не хотел причинять тебе боль. — Развернувшись, он пошёл прочь, возвращаясь к своей начальной позиции.
Эйсар Хэйли бурно всколыхнулся, и косая плоскость смертоносной силы метнулась вперёд, перерубив тело Гэйбриэла наискосок, от плеча до бедра. Он едва успел осознать факт нападения, прежде чем умер.
— Почему ты не поднял щит!? — хрипло закричала она. — Почему?! Я же сказала, что убьют тебя! Почему?! — Тело Хэйли обмякло, она упала на колени, всё ещё плача.
Толпа молчала. Никто из Ши'Хар не ожидал такого внезапного конца, такого лишённого борьбы боя.
Тиллмэйриас был удивлён не меньше остальных:
— Я никогда прежде не видел ничего подобного. Этому просто не было прецедентов. Почему он не защищался?
— Потому что он не был дикарём, — выдавил сквозь зубы Тирион. — Он был не таким, как ваш народ.
Кэйт всё ещё была в шоке:
— Она убила его ударом в спину, — пробормотала она.
«Она приняла то же решение, какое принял бы я», — подумал Тирион. «Она знала, что боя было не миновать, и решила закончить его сразу же, избавив себя от риска настоящей схватки».
* * *
В Албамарл возвращались мрачно. Ученики Тириона молчали. Он по своему опыту знал, насколько травмирующим могло быть первое убийство. И их переживания ещё были свежи, в дополнение к тому факту, что обратно их шло на два человека меньше.
Даже Бриджид, казавшаяся наиболее приспособившейся к их ситуации, теперь выглядела тихой и замкнутой. Её гнев угас, оставив пустое сожаление, когда она вспоминала сожжённого ею парня.
Первой заговорила Сара:
— Что случилось с Гэйбом и Джеком?
— Джек запаниковал, перестал думать, а вскоре после этого перестал и дышать, — сказал Тирион. — Гэйбриэл хорошо справился в первом бою, но ко второму он готов не был.
— Он бился дважды? — спросила она.
Тирион беспокоился, что они будут деморализованы, если он скажет им о Хэйли, но скрывать этот факт вечно он не мог. Одному из них придётся с ней сразиться, возможно — более чем одному из них, пока кому-то не удастся её убить. Скрыться от этого факта было нельзя.
— Они захотели устроить особый матч, между ним и Хэйли. Он попытался поговорить, не стал защищаться. Она убила его.
Бриджид подняла взгляд, заинтересовавшись, когда услышала имя Хэйли. Эти две девушки были соседками — примерно как в своё время были Тирион и Сэт, поскольку Бриджид воспитывали отец Сэта и мать Кэйт, а Хэйли росла с родителями Тириона.
— Она… как она выглядела? — спросила темноволосая девушка.
Он остановился, заставив всех встать.
— Она выглядела очень хорошо, Бриджид, пока не увидела, как на арену выходит Гэйбриэл. Тогда она весьма расстроилась. Она кричала, она плакала, и она разрубила его на два очень мёртвых куска, когда он не воспринял её всерьёз.
От выражения её лица у него разрывалось сердце. Исчезла угрюмая злоба, прежде мелькавшая в её взгляде, её сменил отчаянный вид девушки, которой хотелось уцепиться хоть за малейшую надежду.
— Но она же не хотела этого делать, верно? Её заставили.
— Её заставили, и Гэйбриэл мёртв, как ни крути. Как думаешь, кто будет следующим?
Бриджид трясла головой, не в силах принять то, что слышит:
— Нет. Нет, нет, нет… — Она начала пятиться, но его рука метнулась вперёд, схватив её длинные чёрные волосы, и заставив остановиться.
— Как думаешь, кто ещё сможет это сделать, Бриджид? — сурово спросил он её, указывая на остальных. — Думаешь, Дэвид сможет? Он сегодня едва не обмочился. А что насчёт Эммы? Думаешь, у неё хватит на это духу? — спросил он, затем повернул ей голову, поднеся её лицо к своему собственному. — Ты — их единственная надежда. Ты — самая сильная. Ты среди них — лучшая убийца. Если ты не сможешь этого сделать, то она убьёт их всех, одного за другим. Ты этого хочешь?
— Нет! Отпусти меня! — крикнула она, вцепившись в его руку, пытаясь заставить его разжать пальцы на её волосах. — Я этого не сделаю.
— Тогда у тебя есть два варианта. — Тирион снял со своего пояса бритвенно-острый деревянный меч, передав её ей, прежде чем отпустить: — Ты можешь либо воткнуть эту штуку себе в сердце, либо позволить ей сделать это вместо тебя.
Бриджид уставилась на смертоносный клинок, сделанный из эйлен'тирал, оружейной древесины деревьев богов.
Тут голос Тириона изменился, смягчившись:
— Хотел бы я сделать это сам, Бриджид, но мне не позволят. Я хочу защитить тебя, я хочу защитить их. Я даже Хэйли хочу защитить, но не могу. Единственная, кто может спасти тебя, спасти остальных — это ты. Выбор за тобой.
Тут он развернулся, и пошёл прочь, направляясь глубже в Рощу Иллэниэл.
— Куда ты? — окликнула Лэйла.
— Думать, — ответил он. — Отведи их обратно в Албамарл. Я вернусь позже.
После чего принялся шагать, бесцельно бродя, пока не обнаружил, что стоит у основания дерева, на котором жила Лираллианта. Она всё ещё не вернулась, но это было самое знакомое ему место во всей роще. Подойдя к стволу могучего дерева, он пошёл вверх, пока не нашёл её жилую платформу.
Оказавшись там, он сел, размышляя о своей жизни — о решениях, которые привели его сюда, об ошибках, которые создали его невзгоды. Он не мог найти ни в чём из этого никакого смысла. Единственным его заключением было то, что в любом случае в большей части всего этого виноват был он сам.
«Мне следовало умереть на арене».
Смерть казалась единственным доступным способом бегства. Он думал об оружии, которое дал Бриджид, а затем подумал об ошейнике у себя на шее, о символе своего рабства.
Тирион хотел свободы, хотел смерти, и знал один способ, который гарантировал либо одно, либо другое. «Они сказали, что мне могут снять ошейник». Теперь он знал, где его разрезать, или, по крайней мере, думал, что знал. Если он ошибается, то умрёт быстрее, чем успеет пожалеть о своей ошибке.
Оба его указательных пальца имели татуировки, произнесённое им слово заставило магию ожить, и вокруг пальцев появились бритвенно-острые зачарованные клинки. Он редко использовал клинки на пальцах, но ему требовалось точность. «Нужно разрезать в двух местах одновременно, иначе разрушение ошейника убьёт меня», — молча подумал он. Одна часть заклинательного плетения отвечала за вскипание крови, а вторая должна была остановить сердце, и обе нужно было рассечь одновременно.
«Если только в заклинательном плетении нет третьей ловушки», — напомнил он себе. Тирион намеревался проверить эту теорию до того, как опробовать её на себе, но теперь ему было всё равно. Если он не прав, то это будет в равной мере благословением и ошибкой.
