Бриджид честно ответила с гладким лицом:
— Разве ты не изучаешь своих врагов? Ты же этому нас учил. «Изучай врага, изучай его полностью, чтобы найти его слабости или скрытые сильные стороны».
От этих слова по его спине прошла лёгкая дрожь. Она изучала его, чтобы убить. Глядя на прекрасную девушку, он думал: «она — несомненно моя дочь».
— Давай-ка вернёмся к насущной теме, — настойчиво сказал он. — Надо начать татуировку. Руны буду объяснять по ходу дела.
Она кивнула.
— Я могу заблокировать нерв твоём плече, чтобы остановить боль…
— Нет, — ответила она. — Не делай этого.
— Почему нет?
— Боль — моя, — ответила она. — Она поможет напомнить мне обо всём, чего ты заслуживаешь.
Глава 27
На татуировки ушло два с половиной дня. Несмотря на свою решимость, Бриджид всё же шипела от боли, пока они работали, и время от времени кричала. Она ругалась и говорила такие вещи, которые, как он знал, не были бы позволены, будь она всё ещё дома — но в Албамарле он не видел никаких причин подвергать её слова цензуре.
Зачем утруждать себя попытками заставить её говорить прилично, когда она обучалась, чтобы стать убийцей?
По мере того, как они работали, силы возвращались к Бриджид, но он знал, что она не оправится полностью к тому времени, как настанет день битвы на арене. Тирион надеялся, что наручных клинков хватит, ибо для защитных татуировок времени у них совсем не хватало.
Пока он работал над её руками, у них развилось некоторое подобие близости — узы, рождённые болью и проведённым вместе временем. Раз или два он видел, как она снова улыбалась между гримасами боли, когда шутила над своими ахами и взвизгиваниями. Казалось, будто время от времени она забывала злиться.
Улыбки были хуже всего, ибо они напоминали ему о счастливой девочке, которой она когда-то была.
В какой-то момент она вдруг осознала, что смеётся над одной из его тёмных шуток. Яркие глаза и сверкание белых зубов сопровождали лёгкий звук смеха, а потом она резко остановилась, закрыв рот, и опустив взгляд, будто что-то забыла.
— Тебе не обязательно это делать, — сказал он ей. — Тебе не повредит немного расслабиться. Тёмные мысли будешь думать, когда придёт время.
— Я тебя не понимаю, — без предисловий сказала она.
Тирион сочувственно кивнул.
— Когда я сюда пришла, ты был именно таким, каким она мне тебе описывала. Всё, что ты делал, идеально совпадало с её описаниям, но теперь ты кажешься другим, — объявила она.
— Чьим описанием?
— Моей матери.
Брэнда Сэйер — теперь стало ясно. «Брэнда Толбёрн», — мысленно поправился он. Тирион мог лишь вообразить, что она сказала своей дочери об обстоятельствах её зачатия и рождения.
— Она сказала, что ты был эмоционально неустойчивым, агрессивным и кровожадным, — добавила темноволосая девушка.
— Это определённо так, — согласился он.
— Никто из остальных не знал, что думать. Некоторые так никогда и не узнали ничего о твоих действиях от своих родителей. От них это скрывали, будто какую-то тёмную тайну. Матери некоторых из них лгали, как у Эммы и Абби. Говорили детям, что те были плодом тайных увлечений, но мне Мама сказала правду.
Бриджид говорила так, будто пересказывала что-то из книги, что-то, что она много раз себе повторяла.
— Давай, — сказал он ей. — Говори.
— Ты сделал ей больно, бил её, пока она не позволила тебе получить то, что ты хотел. Так ведь?
Эти слова были больнее, чем он ожидал. В том, что она рассказала это Бриджид, была некая ирония, поскольку Брэнда была единственной женщиной, которую он не изнасиловал. Тириону подумалось, что ей было легко солгать, и практически необходимо это сделать, чтобы не потерять уважение дочери. Однако теперь Брэнда была мертва.
«Что она сделает, скажи я ей правду?» — задумался он. Тирион сомневался, что она ему поверит. Она не могла — такая мысль подорвёт всё остальное, во что она верила, и если это случится, то она, возможно, потеряет настрой, необходимый, чтобы убить Хэйли. «Лучше позволить ей эту ложь», — подумал он. «Никому не следует ненавидеть собственную мать».
Он кивнул, принимая её слова.
— Зачем ты это сделал? — спросила она.
Его разум затопили воспоминания о тех днях, о том, как Брэнда его принуждала, о его слабости, и, наконец, о её шантаже. Он видел выражение лица Кэйт, когда был вынужден сказать ей, что на самом деле её не любит. Вина, отвращение, а позже — гнев, все они были связаны вместе, и на его глаза навернулись непрошеные слёзы.
— Потому что мог, — просто сказал он.
— Но это же бессмыслица, — сказала она, сбитая с толку его внезапной грустью. — Если ты действительно настолько эгоистичный, настолько злой, то почему ты это делаешь?
— Что делаю? — спросил он.
— Я думала, ты хотел убить меня, но не убил, а сохранил мне жизнь…
— Лишь для того, чтобы ты могла убить для меня Хэйли, — поправил он.
— Чтобы защитить остальных, — добавила она. — Ничто из этого не сходится. Зачем тебе соглашаться на то, чтобы позволить мне тебя убить?
Он закончил последнюю руну, игнорируя её внезапный вдох, когда он проткнул кожу глубже, чем, строго говоря, было необходимо.
— Быть может, я теперь испытываю угрызения совести. Я постарел, и вина за мои преступления давит мне на плечи. Или, быть может, я слишком эгоистичен. В моей жизни не осталось ничего кроме страдания, но я слишком горд, чтобы позволить плодам трудов моих быть загубленными, один за другим. Ты, и твои братья и сёстры — моё наследие в этом мире.
Бриджид наблюдала за его лицом, будто пытаясь увидеть что-то, скрывающееся за маской. Она покачала головой, не веря ему.
— Разве это имеет значение? — добавил он. — Ты получишь то, что хочешь.
— И ты — тоже, — ответила она, — и меня это беспокоит. — Её эйсар замерцал от подавленной эмоции, не совсем дремлющей ярости.
Если бы Тирион мог видеть самого себя, то осознал бы, что её эйсар был почти идеальным отражением его собственного. В своей внутренней сущности он всё ещё видел образы горящих деревьев, и лесов, пылающих в пламени отмщения. Что он на самом деле хотел, не меньше, а, возможно, и больше, чем защитить своих детей — это отомстить Ши'Хар за то, что они сделали с ним, и за то, что сделали со всем человечеством. Он готов был променять это на смерть Хэйли, на небольшую отсрочку, чтобы спасти часть своих детей.
— Я получаю не всё, что хочу, — сказал он ей. — Можешь удовлетвориться этим.
* * *
Прошло два дня, и пришло время вновь отбыть на арену. Кэйт, Лэйла и те дети, которые должны были идти, ждали на переднем дворе, за исключением Бриджид, всё ещё не вышедшей из дома.
