— И каково послание?
— Она сказала мне сообщить тебе, чтобы ты не совершал ничего поспешного, пока она не закончит, — сказал Прэйсиан.
Сердце Тириона дало сбой, нарушив покой, над которым он в тот день так упорно работал. «Она каким-то образом узнала?». Он никому не говорил о своей сделке с Бриджид. Лираллианта никак не могла иметь никакого понятия о его финальных планах на этот день. Если только в Албамарле не было шпиона.
Тирион быстро отбросил эту мысль. Никто из его детей не знал достаточно, чтобы выдать его, даже если бы они захотели это с делать. Однако с технической точки зрения, один из Прэйсианов мог прокрасться в его дом. Что если кто-то из них был в его комнате?
«Ему пришлось бы ждать целыми днями, всё время рискуя быть обнаруженным, просто для того, чтобы подслушать один единственный разговор». Это было просто невозможно, но он всё равно с подозрением уставился на Тиллмэйриаса:
— Интересно, а с чего бы ей говорить такое.
Хранитель знаний Прэйсианов едва не засмеялся:
— Ты до сих пор вёл захватывающую жизнь, Тирион. Быть может, она слишком хорошо тебя знает.
Голос Кораллтиса вознёсся над шумом множества Ши'Хар, разговаривавших на окружавших арену древесных балконах. Шелест толпы постепенно утих, и Тирион заметил, что число присутствовавших на этом событии Ши'Хар Иллэниэлов было даже больше обычного.
Когда он только начал сражаться на арене, Иллэниэлы вообще не приходили. Их никто не представлял, поскольку у них не было своих рабов, а их старейшины были, по своей философии, против практики рабства, но Тирион это изменил. Теперь у Рощи Иллэниэл была гораздо более крупная группа новых людей, начинавших участвовать в матчах, и к ним вернулся интерес.
— Одержи для нас победу, Тирион, — сказал Байовар, вставая рядом с ним. — За тобой — вся роща.
Он бросил взгляд на хранителя знаний. «Для нас?».
— Я сегодня не сражаюсь.
— А они — сражаются, — сказал Ши'Хар Иллэниэлов, указывая на камеры изоляции, где держали подростков из Колна. Почти все они теперь были в камерах, кроме Пайпер и Блэйка, оставшихся единственными, у кого пока не проявились способности.
Тирион раздражённо отвернулся, направившись сперва к камере Дэвида, поскольку его только что назвали.
— Они сделают то, что должны, — ответил он. «Но лишь для того, чтобы выжить, а не на потеху — твою, или чью-либо другую».
Открыв дверь в камеру Дэвида, он обнаружил, что сидевший внутри парень трясся от страха и адреналина.
— Ты готов? — спросил Тирион.
Дэвид кивнул, но почти споткнулся, выходя наружу.
— Дыши глубоко, парень. Слишком много адреналина тебя погубит. Очисти свой разум, — предостерёг он, ведя своего сына к краю.
Бой Дэвид вёл с рабом Морданов, в прошлом уже победившим в нескольких схватках. Его противник начал случайным образом телепортироваться, из-за чего молодому человеку было трудно на него нападать. Однако после нескольких минут игры в кошки-мышки Дэвид начертил вокруг себя широкий круг диаметром около семи футов, и создал с его помощью особо мощный щит. Затем он выпрямил руки вдоль боков, закрыв глаза, будто медитируя.
Тиллмэйриас хлопнул в ладоши:
— Я помню, как ты когда-то так делал.
— Щит слишком большой, — заметил Байовар. — Его противник может просто телепортироваться внутрь.
— В этом и смысл, — сказал Тиллмэйриас, бросая знающий взгляд на Тириона. — Однако у него нет твоих особых татуировок.
— Они ему не понадобятся, — ответил Тирион хранителю знаний. — Его противник — не Ши'Хар, да и не имеет достаточно сил, чтобы защититься от моего сына в ближнем бою.
То была хорошая уловка, хотя если бы рабам позволялось в прошлом наблюдать за матчами, то она вскоре стала бы бесполезной. Поскольку их держали в неведении, запрещая наблюдать за боями, никто из них ни о чём не догадался. Из-за этого им было трудно учиться на чужих ошибках.
Противник Дэвида был осторожен, и продолжал двигаться вне щита, время от времени проверяя его на прочность, но в конце концов осознал, что щит был слишком крепким, чтобы сломать его, и что он никак не затруднял Дэвиду поддерживать этот щит.
Ему следует попытаться взрыть землю, или лишить Дэвида воздуха», — подумал Тирион, но маг Морданов не сделал ни того, ни другого.
Вместо этого он начал телепортироваться ещё быстрее, пытаясь дезориентировать стоящего внутри укреплённого щита молодого человека. Тирион улыбнулся. Дэвид уже победил.
Секунды спустя наступил жестокий и кровавый финал. Раб Морданов телепортировался внутрь круга, надеясь застать парня из Колна врасплох. Наручный клинок Дэвида уничтожил щит его противника, и продолжил двигаться дальше, аккуратно разрубив туловище пополам.
«Надо сделать им линии на руках, или вообще татуировки», — подумал Тирион. «Дэвиду едва-едва хватило сил, чтобы прикончить его за один удар, разрубив щит».
Дэвид заревел, поднимая руки к небу, когда на него накатили шок и облегчение от победы. Тирион был хорошо знаком с этим чувством, и на долю секунды он обнаружил, что ревнует. Ему не хватало волнения, вида крови, и знания того, что она принадлежала не ему — знания того, что он проживёт ещё день.
Однако от вида лица Дэвида у него засосало под ложечкой. Триумф наполнил парня радостью, однако по мере её угасания на него начало снисходить понимание того, что он только что зарубил ещё одного человека. Тирион читал чувства своего сына миг за мигом, пока возбуждение Дэвида медленно преображалось в отвращение и сожаление. Он и сам слишком часто переживал подобное.
«Однако сожаление угаснет, и в конце концов кровь перестанет внушать ему отвращение», — подумал Тирион. «Возбуждение от победы — это наркотик, который начнёт взывать к нему во сне, пока жизнь вне арены не начнёт казаться ему тусклой и безжизненной».
— Пока он не станет мёртвым и пустым внутри, как я, — пробормотал себе под нос Тирион.
— Прошу прощения? — спросил стоявший рядом с ним Байовар. — Ты что-то сказал?
Тирион покачал головой:
— Нет, ничего. — Он встретил Дэвида на краю поля, и сопроводил обратно в его камеру: — Хорошая работа.
Парень поднял на него полный вины взгляд. В этот миг он был уязвим, находясь в низшей точке своей жизни, и готов был хвататься за что угодно, если это утихомирит его ненависть к самому себе:
— Правда?
Тирион кивнул:
— Выбора не было — либо ты, либо он, и ты подарил врагу быструю смерть. Не опускай голову, ничего постыдного в этом нет.
Следующей была Эмма, и её матч был решительным, а исход — ясным с самого начала. Она сражалась с магом Сэнтиров. Шагая вперёд, она быстро сокращала расстояние между ними, пока её противница призывала своего первого колдовского зверя. Чертя линии по земле, Эмма быстро окаймила свою противницу щитами, отделив её от её магического союзника, и удерживая зверя от схватки, пока не приблизилась достаточно, чтобы прикончить мага. Всё закончилось на двадцати ярдах. Два быстро выстреливших силовых копья закончили бой, одно — чтобы сломать щит, а второе — чтобы пробить дыру у её противницы прямо во лбу.
