Не останавливая насекомых, Ши'Хар вскоре вымерли бы, и их убийцы умерли бы вместе с ними, поскольку эти паразиты неспособны были размножаться без поедания Ши'Хар. К счастью, под кронами безграничного леса были и другие охотники… большие, изящные, мохнатые звери с длинными конечностями и острыми когтями. Им очень нравился вкус насекомых, изводивших Ши'Хар, а также вкус «кялмуса», плода, который выращивали разумные деревья.
Поначалу их партнёрство было случайным, но удачным, и со временем для Ши'Хар стали небезразличны эти жившие с ними лесные существа. Своим собственным, медленным образом они дали название защищавшим их существам, «кианти», но не могли с ними говорить так, как говорили с иными деревьями.
Ши'Хар отличались от других деревьев, и даже от животных этого мира, ибо могли менять разные вещи. Кианти ели их семена, и распространяли Ши'Хар, но этот процесс был случайным, поскольку интеллект кианти был ограничен, поэтому Ши'Хар изменили свои семена, чтобы приносить пользу как себе, так и кианти. Теперь, когда кианти съедали семена Ши'Хар, эти семена оставались внутри них, и производили много изменений в их разумах. Кианти становились разумны, и семя Ши'Хар давало им могущество, чтобы изменять мир, манипулировать эйсаром, как это делали сами Ши'Хар.
Когда кианти в конце концов умирали, семя прорастало, и появлялся новый Ши'Хар, выраставший из земли, удобренной телом своего носителя, однако он помнил жизнь кианти, из которого рождался. Со временем Ши'Хар и кианти стали настолько близки, что их можно было считать практически одной расой. Каждое дерево давало свой особый дар лишь одному кианти одновременно, но Ши'Хар жили гораздо дольше кианти. За свою жизнь Ши'Хар мог вырастить несколько потомков, в то время как дети его кианти были гораздо более многочисленными.
В мире под её ветвями у Кэйт было много кианти, но лишь один был для неё особым, лишь один нёс в себе её семя, лишь один мог говорить с ней, и она его любила. Это был её кианти. Когда он в конце концов скончался, она не грустила, ибо из него выросло новое дерево, и оно помнило её. Ши'Хар знали любовь.
Кэйт открыла глаза, почувствовав, как кровать рядом с ней затряслась. Лираллианта свернулась в клубок, плача. Сперва Кэйт была сбита с толку, как из-за изменений в своём теле, так и от того, что видела плачущую Ши'Хар, но затем она поняла. «Всё это время она исследовала мои воспоминания».
То, что пережила Лираллианта, было гораздо более травмирующим по сравнению с тем, чем она поделилась с Кэйт. Действуя исключительно по наитию, Кэйт придвинулась ближе, обняв Лираллианту. Она стала утешать её, гладя по волосам, пытаясь её успокоить.
Наконец они обе затихли и замерли, и некоторое время ни одна из них не шевелилась.
— Ты заслуживаешь чего-то лучшего, Кэйт, — сказала Ши'Хар. — Он — не твоё наказание.
— Я знаю, — согласилась зеленоглазая женщина, — но моё сердце в этом убедить труднее.
— Ты не сделала ничего плохого. На самом деле ты последовала за ним совсем не из-за ненависти к себе.
— Моя голова это знает, но в сердце моём раздрай, — призналась Кэйт.
— Мы его исцелим, — сказала Лираллианта.
Кэйт едва не засмеялась:
— Как?
— Любовью, — сказала Ши'Хар, и нежно её поцеловала.
На миг её глаза расширились от неожиданности. Это был мягкий поцелуй, губы к губам, но в нём не было ничего требовательного или сексуального. Он длился лишь недолгий миг, а затем Лираллианта крепко её обняла. Но даже так Кэйт ощутила, как её сердцебиение слегка участилось.
От двери донёсся настойчивый стук. Встав, Кэйт пошла ответить на него. По ту сторону двери стоял Даниэл, глядя на неё с написанной на лице открытой заботой.
— Что? — бесцеремонно спросила она.
— Я заволновался, — сказал он. — Вы тут уже больше часа.
Она стеснительно пригладила волосы, осознав, что наверное растрёпана после лежания в кровати.
— Мы всё ещё беседуем. Уходи.
— Почему у тебя щёки красные? — спросил он.
Смутившись, она начала закрывать дверь:
— Потом объясню.
Обернувшись, она обнаружила, что Лираллианта садится в кровати, с гладкими волосами и спокойным, лишённым эмоций лицом. «Как ей это удаётся?» — подивилась Кэйт.
— Я всё ещё не понимаю некоторые вещи.
— Спрашивай, и я объясню, что смогу, — сказала Ши'Хар Иллэниэл.
— Всё было другим, даже солнце было красным, — сказала Кэйт.
— Это был первый мир, — сказала Лираллианта, будто это всё объясняло.
— Как мне объяснял Даниэл, ваш народ растёт на деревьях, с семенем внутри, но в показанном мне тобой мире кианти ели семя, и лишь немногие из них вообще его получали. Разве ты — не кианти, по крайней мере, при том, как теперь всё работает?
— Я — дитя Ши'Хар, — сказала Лираллианта. — В первом мире детей не было. Кианти были потеряны для нас, когда мы ушли, и мы были вынуждены приспособиться. Старейшины создали детей в форме, которая лучше всего подходила для того мира, в который мы потом приходили, и семена помещались внутри них. Больше у нас нет ни хищников, ни кианти. Мы забыли, как любить, и больше не говорим ни с какими деревьями кроме своих собственных. Мы стали холодными и изолированными.
— Я совсем сбилась с толку, — безнадёжно сказала Кэйт. — По мне, так вы выполняете ту же роль, какую раньше выполняли кианти.
— Кианти нас любили, они защищали нас, а некоторые из них ели семя, и в конце концов становились частью нас. Я служу схожей цели, но я была рождена с семенем. Все дети Ши'Хар несут его в себе, но мы забыли любовь, мы — не особенные. По мере того, как мы меняли свой жизненный цикл, мы изменили и свои сердца. Семена, которые прежде давали кианти, были похожи на нынешние лошти, они давали знание, а не только производили новое поколение.
— Что такое «лошти»? — спросила Кэйт.
Лираллианта улыбнулась:
— Плод, дающий знание предков тому потомку, который его съест. Он больше не является семенем, каким был в прошлом, когда его ели кианти. Семена создаются отдельно, в детях, вроде меня.
— Так что ты планируешь вложить в Даниэла? — сказала Кэйт, озвучив вопрос, которого страшилась больше всего.
— Ничего, — сказала Лираллианта.
— Твой… — сказала она, и приостановилась, с трудом ища хорошее слово, обозначившее бы то, что ей показала Ши'Хар, — …рассказ намекал на то, что если он — твой кианти, то он однажды станет деревом. Верно?
— В некотором роде, — согласилась Лираллианта, — но я не думаю, что это будет делом рук моего народа.
— Это вообще какая-то бессмыслица.
Ши'Хар вздохнула:
