— Значит, мне повезло, что не увидят.
Она испустила сердитый вздох, закрыв глаза и скрывая ухмылку, а когда открыла их снова, заметила:
— Ты, похоже, сегодня утром в приподнятом настроении.
Он кивнул:
— Да, я такой. Я тут размышлял, когда проснулся, и у нас с «Сучком» появилась чудесная идея.
— Сучок?
Он бросил взгляд вниз:
— Разве ты не так его назвала вчера вечером?
Кэйт накрыла лицо ладонью:
— Серьёзно? Я и не подумала бы, что ты захочешь сохранить это прозвище. — Встав, она пересекла комнату: — Если ты закончил, мне нужен этот горшок. — Бросив взгляд на мокрые пятна на полу, она добавила: — И, кстати, убирать это будешь ты.
Когда она закончила, он сидел на краю кровати. Тирион похлопал по ложу, одарив её многозначительным взглядом.
— Что? — с подозрением спросила она.
Поскольку она к нему не приближалась, он пошёл к ней сам, а затем, к её удивлению, упал на колени, обнял её бёдра, и прижал голову к её животу.
— Прости.
Когда он поднял взгляд, она глазела на него с выражением великого беспокойства.
— Даниэл, я не…
Он поднял ладонь:
— Позволь мне закончить. — Встав, он притянул её на кровать, и сел рядом: — Я знаю, что ты беспокоилась, и у тебя были на то все права. Я скрывал от тебя некоторые вещи. Когда ты пришла сюда жить, я сказал тебе, что ты присоединяешься к моей трагедии, что я не надеялся на будущее, что я лишь опустился настолько, что готов был рискнуть твоей жизнью вместе со своей собственной. Но с тех пор всё изменилось…
Её зелёные глаза начали наполняться слезами:
— Инара…
Тирион кивнул:
— Именно, и Элдин, и ещё много чего другого, но в основном — ты. Ты и наша малышка показали мне новую жизнь, которую я собираюсь сохранить.
Кэйт утирала ладонями слёзы со щёк:
— Ты говоришь о том, что я думаю? Не дразни меня, Даниэл. Я не вынесу, если ты это не серьёзно.
Подавшись вперёд, он поцеловал её в лоб:
— Я говорю, что позабочусь о том, чтобы с тобой ничего не случилось, или с Инарой, или с кем-то из остальных. Я сделаю так, чтобы вы были в безопасности.
Она поймала его подбородок своими ладонями:
— Ты бросаешь мысли о мести, верно?
Он улыбнулся:
— Они нуждаются в нас, и я думаю, что они желают мира, но я позабочусь о том, чтобы ты и остальные были в безопасности, что бы ни случилось.
— Так ты бросишь попытки наказать их? — настаивала она.
— Дело никогда не было в наказании, Кат, — заверил он её, думая: «Дело было в возмездии». — Я не собираюсь считать, будто они сдержат свою часть договора, но я буду работать над тем, чтобы успокоить их. Я также позабочусь о том, что если они изменят своему слову, то вы с детьми будете в безопасности.
Кэйт нахмурилась:
— Ты по-прежнему им не доверяешь.
— Я доверяю только тебе, — сказал он ей, — но я буду стараться, чтобы они мне верили, и я построю для тебя и наших детей лучший мир.
Она чувствовала лежавшую за его словами полуправду:
— Ты не до конца откровенен со мной, Даниэл. Что ты скрываешь на этот раз?
Он поцеловал её:
— Подробности. Мне нужно, чтобы ты верила мне.
Кэйт зарычала.
— Я построю тайную крепость, даже несколько тайных крепостей. В этих местах я смогу оградить тебя и остальных от опасности, даже если они нарушат договор, — объяснил он, надеясь, что этого хватит.
— Но это ведь не всё, — нажала она.
Тирион вздохнул:
— Нет, и я не скажу тебе обо всём.
Она напряглась:
— Почему?
«Расслабься, смотри ей в глаза».
— Тебе безопаснее не знать. С некоторыми вещами ты можешь быть не до конца согласна, но меня не переубедить. Моя основная цель — сохранность тебя и остальных, но я многое узнал из лошти, и часть моих планов будет отпугивать, а не защищать на самом деле, — сказал он как можно спокойнее.
«Ложь, обёрнутая правдой».
Кэйт внимательно наблюдала за ним, и по мере того, как он говорил, она чувствовала, как щемит у неё в груди. «Как он стал таким далёким?». С каждым тихим словом, которое Даниэл произносил, она чувствовала пустую ложь. Он научился лгать гораздо лучше, даже ей. Она больше не могла определить, где пролегала черта между правдой и неправдой, а в чём он себя просто убедил. «Внутри всего этого он потерян. Он любит, он ненавидит, и даже он сам не знает, что будет делать на самом деле».
Руки Даниэла не отпускали её.
— Что не так? Почему ты плачешь? — спросил он.
— Я тоскую по тебе, Даниэл, — тихо сказала она, — и я не знаю, найду ли я тебя когда-нибудь снова.
— Э?
Она посмотрела в его льдисто-голубые глаза. Когда-то она верила в него. Когда-то она его знала лучше, чем себя саму. Она наблюдала за его взрослением, она видела его доброту в детстве, когда он был мальчишкой, и даже когда стал мужчиной. Она всегда знала, что он на самом деле имел ввиду, что бы он ни говорил. Правда или ложь, он был для неё открытой книгой. Теперь же он был чужаком, носившим лицо её возлюбленного.
— Ты безумен, — наконец сказала она.
Тирион осклабился:
— Так в этом всё дело? Я и сам некоторое время считал тебя чокнутой.
Кэйт моргнула:
— Когда?
— Когда мы убили того надзирателя, и ты выдала мне речь об убийстве цыплят и собак, или что-то в этом роде, — прямо сказал он. — Я никогда прежде не видел эту твою сторону, и, если честно, я гадал, все ли у тебя дома.
— Наверное, я и впрямь была тогда немного спятившей, — признала она. — Я была молода и полна страсти, и только о тебе и думала. Мир казался пустым, если в нём не было тебя. Сейчас мне как-то стыдно об этом думать.
— Ты была пугающей. Ты знаешь, что я тогда сделал, когда осознал, что не понимаю тебя? Когда я думал, что ты можешь быть сумасшедшей? — спросил он.
Кэйт едва не засмеялась:
— Ага, ты украл лошадь, и сбежал, оставив меня прибирать кровавый бардак.
Подавшись вперёд, он поцеловал её в ухо:
— Это так, но я имел ввиду — потом. Я провёл остаток жизни, любя тебя. Я любил тебя, когда ты была сумасшедшей, а позже, когда я обнаружил, что ты определённо была гораздо вменяемее меня самого, я продолжал тебя любить.
Вопреки себе Кэйт ощутила, что покрывается жарким румянцем, когда его губы и слова коснулись её ушей.
