Инструмент странно ощущался в его руках.
Тирион лениво перебрал струны, и начал настраивать цистру, убеждаясь в её готовности. Это был для него старый ритуал, однако сейчас он казался Тириону почти чужим.
До его прихода люди Эллентрэа ни разу не слышали музыки. Ши'Хар, несмотря на свою древнюю историю, тоже ею не баловались. Тогда он не понимал, почему, но теперь это стало понятно. У Старейшин не было ушей, а у их детей почти не было культуры или желания искать способы развлекать друг друга.
Истинное общество Ши'Хар было безмолвным. Богатый мир, полный сложных разумов, соединённых через корневые системы деревьев богов. Тирион ощутил это на своём опыте, и понял красоту этого мира. Целая жизнь солнца, ветра и общих мыслей — но в ней не хватало того, что для людей было фундаментальным: музыки.
Разогрев пальцы несколькими аккордами, он начал живо исполнять «Весёлую Вдову». Это была его любимая мелодия, и она всегда вызывала улыбки, но сейчас чувствовалась немного неправильной. Ноты он брал вовремя, и играл без ошибок, но музыка вызывала ощущение фальши, мелодия каким-то образом потеряла свою весёлость.
Когда он закончил, все вежливо похлопали, но их взгляды не выражали того, что музыка им понравилась. Кэйт хмуро смотрела на него, будто что-то сбило её с толку.
Не робея, Тирион начал импровизировать. За прожитые в Эллентрэа годы ему почти нечего было делать кроме как играть, если не считать коротких боёв, к которым его принуждали. В результате он сочинил длинные мелодии, у которых не было названий — мелодии, часто менявшихся по его прихоти и настроению. Теперь это был его самый любимый способ игры, поскольку он позволял Тириону напрямую выражать своё сердце, меняя темп, стиль и ощущение музыки, чтобы они совпадали с его внутренним миром.
«Весёлая Вдова» просто не подходила под расположение его духа. Позволять пальцам самим играть, как им захочется, похоже, работало лучше, и Тирион начал дотошно играть серию нот и аккордов, которые он никогда не играл прежде. Это была гармоничная структура, построенная на симметрии и балансе, с острыми краями и хорошо очерченными узорами.
Его песня вещала о порядке и точности, и была полна холодного интеллекта. Он играл её пятнадцать минут, прежде чем осознал, что она была лишена сердца. Она была мёртвой, стерильной и чужой, совсем как внутренняя часть его души. Выражения лиц собравшихся за столом отражали это суждение. Некоторые из них выглядели скучающими, а остальные, казалось, почти неуловимо встревоженными.
Раздражаясь на самого себя, Тирион пытался наполнить ноты жизнью, но единственной эмоцией, отозвавшейся на его зов, был гнев. Вместо того, чтобы сдаться, он наполнил себя гневом, позволяя внутреннему огню выжечь рассчитанную геометрию его игры, сменив её яростью, которая росла всё больше по мере того, как он питал её.
Это улучшило реакцию публики. Бриджид и некоторые другие его дети выглядели так, будто им нравится, и даже Том и Элис потеплели к мелодии, топая в такт дикому темпу.
Однако Кэйт музыка не понравилась. Когда он закончил, она встала, и попросила прощение за то, что рано уходит:
— Сегодня я буду в отдельной комнате, Лира. — Они с Кэйт выработали простую систему по выбору места для сна. Когда они обе были дома, то поочерёдно спали то в одиночестве, то с Тирионом, но часто, если кому-то из них нужно было побыть одной, то они просто добровольно спали в комнате поменьше.
Лираллианта нахмурилась, но кивнула:
— Если таково твоё желание…
Кэйт уже уходила. Закрыв за собой дверь, она села на кровать, и обняла свою голову руками. Игра Тириона расстроила её больше, чем она осознавала. Первая песня была неуклюжей, неорганизованной, а вторая, хоть и была тщательной, не была игрой её мужа. Ощущение было таким, будто его место занял незнакомец, человек с камнем в том месте, где должно было находиться сердце.
Последняя часть была более человечной, по крайней мере, но насилие в мелодии взволновало её ещё больше. «Я его теряю», — подумала она. «Если после возвращения в нём вообще что-то осталось от прежнего…»
Перед её мысленным взором предстал образ Тириона, с кожей, натянутой на деревянный манекен.
Короткий стук заставил её поднять взгляд, и увидеть Лиру, заглядывавшую в комнату:
— Ты в порядке, Катрин?
Кэйт потёрла лицо, с удивлением обнаружив слёзы у себя на щеках:
— Да, я в порядке. Просто плохо себя чувствовала.
Лира закрыла за собой дверь, и села рядом с ней на кровать:
— Ты сказала, что нам следует быть друг с другом честными.
Кэйт немного посмотрела на Ши'Хар, такого она не ожидала:
— Полагаю, ты права.
— Ты поделишься со мной своими мыслями?
— Что ты думаешь о музыке? — спросила Кэйт.
Выражение лица Лираллианты стало задумчивым:
— Мне понравилось.
— А было ли это похоже на игру Тириона?
Лицо Лиры приняло недоуменное выражение:
— А на чью ещё игру это могло быть похоже?
Кэйт вздохнула:
— Я хочу сказать, звучала ли музыка так же, как тогда, когда он играл раньше? Ты заметила разницу?
— Музыка была не такой, какую он играл раньше, но мне понравилось. Я никогда не слышала музыку в чьём-то ещё исполнении, поэтому мне почти не с чем сравнивать, — сказала Ши'Хар, тщательно выбирая слова.
— Он играл как чужой, — объявила Кэйт. — Меня это беспокоит.
— Всё будет хорошо, — твёрдо заявила Лира.
— Откуда ты знаешь?
— Его сердце не может измениться, — ответила она, кладя ладонь на левую сторону груди Кэйт. — Его сердце — здесь, в тебе. Без тебя оно измениться не может. Если он сбивается с пути, то мы поможем ему услышать биение этого сердца.
Подавшись вперёд, она мягко поцеловала свою человеческую подругу в щёку.
Кэйт крепко обняла её. «Хоть она и странная, Лира иногда самая добрая среди нас».
Глава 11
Голова исчезла.
Тирион уставился на плоский деревянный стол, на котором он её оставил. Стол в центре каменного зала в сотнях футов под землёй. Зала с зачарованными дверями, которые открывались лишь по правильной команде. Чтобы добраться до этих дверей, кому-то пришлось бы пройти через остальные двери, которые даже не были на самом деле дверьми, а были особыми созданиями земли, отзывавшимися лишь тому, у кого были специальные способности, которые до сих пор демонстрировали лишь Тирион и Эмма.
Голова не могла отсутствовать, но она отсутствовала.
Усилием мысли он привёл в действие зачарованные шары-светильники, свисавшие с потолка, давая своему совершенно заурядному взгляду улучшенный обзор того, чего не мог видеть его магический взор. Заурядный взгляд тоже не увидел голову. Она исчезла с длинного стола посреди лаборатории, её просто не было.
