— Цистра? — в замешательстве спросила Хэлэн. — Разве она не Даниэлу принадлежит? Что случилось? О, нет! Только не говори, что…
— Всё хорошо, — успокаивающе сказала Бриджид. — Он в порядке. Отправился в долгую поездку. Мне велено ждать его здесь, и он подумал, что ты об инструменте позаботишься лучше.
Сердце ёкнуло у Хэлэн в груди, и забилось быстрее. Она начала глубоко дышать, чтобы успокоиться:
— Поездка? Конечно, ты можешь пожить у нас, но места не так много. Ты уверена, что он в порядке?
— Ну, никто на самом деле не может быть уверен в этом…
— Особенно, когда речь идёт о нём, — закончила Хэлэн, ухмыльнувшись. — Ты расскажешь мне, чем он занимается?
Бриджид покачала головой:
— Боюсь, что нет, Бабушка.
Хэлэн этот ответ не понравился, но что-то предостерегло её от дальнейших расспросов. Она уже годы назад перестала пытаться понять своего сына, и странная атмосфера вокруг Бриджид заставляла её насторожиться. Что-то в этой девушке было очень странным. Будто Хэлэн была в одной комнате с большой кошкой, которая в любой момент могла на неё напасть.
Она сменила тему:
— Долго ты у нас пробудешь?
— По меньшей мере несколько недель, — сразу же ответила Бриджид, — а может, и месяцев.
— Ну и ну, — сказала Хэлэн. — Какая приятная неожиданность. — В иной жизни так и могло бы быть. Однако на самом деле она чувствовала лишь ужас.
Глава 25
— Нет, — твёрдо сказала Эмма. — Твоя работа окончена.
Иан ухмыльнулся:
— Да какая разница? Они даже говорить не могут, так чего же ты отказываешь мне в толике удовольствия…
Тириона не было уже не один месяц — семь месяцев, если быть точным. Не было никаких вестей ни от него, ни от Бриджид. Вскоре после его исчезновения она взяла завершение его работы в свои руки, собрав ещё пять женщин Ши'Хар из Рощи Мордан.
Иан испытывал возмутительный энтузиазм по отношению к своей «работе», но все их пленницы уже были явно беременны. Эмма отрезала ему доступ к женщинам сразу же, как только убедилась, что каждая из них вынашивала ребёнка.
Однако он никогда не упускал возможности поклянчить у неё ещё одну возможность нанести им визит.
— Ты закончил, — прорычала она. Несмотря на её ненависть к Ши'Хар, она никогда не могла примирить свою совесть с работой брата. У Эммы чесались руки убить его, когда она увидела синяки после его очередного визита.
— Но наверняка же…
Эмма сорвалась, и Иан упал, крича от боли, и вцепившись руками в своё бедро. По его ноге потекла свежая кровь, пачкая его штаны. Это случилось так быстро, что у него не было шанса даже осознать, что Эмма собирала силы в кулак.
— Что за нахуй!? Ты, спятившая сучка! — крикнул он, когда дар речи вернулся к нему.
— Ещё одно слово, Иан, только одно, — тихо сказала Эмма. — Следующая дырка будет в твоей пустой башке.
Он захлопнул рот, но она видела, как он взвешивает свои варианты, раздумывая о том, чтобы возвести щит. Если он сможет это сделать, то бой будет неприятным, однако Эмма почти предвкушала такую возможность.
Она наклонилась поближе:
— Ты очень превратно понимаешь своё положение, братик. Ты почему-то думаешь, что я тебя не убью, но ты не сумел осознать тот факт, что в тебе нужды больше нет. На твоём месте я бы меньше думала о своём члене, и больше времени уделяла бы мыслям о том, как быть полезной.
Он уставился на неё в ответ, прожигая её ненавистным взглядом.
— Давай, — подтолкнула она. — Пожалуйста, дай мне повод.
Иан опустил взгляд.
— Умнее, чем я думала, — с некоторым разочарованием сказала Эмма. — Возвращайся к работе. Не хочу тебя видеть минимум неделю. Меня тошнит от одного только твоего вида. Могу совершить что-то необдуманное. — Она отвернулась, и пошла по своим делам.
Целью её был недавно законченный зал заседаний. Он находился на полпути между первыми зданиями — домом Тириона и их общежитием — и местом строительства нового города. Один лишь вид этого здания наполнял её гордостью. Это был самый прекрасный из проектов Раяна.
Построенный под его руководством и при поддержке нескольких тысяч магов-рабов, он возвышался почти на сотню футов, не будучи башней. Он был сердцем крепости, состоявшей из несчётного числа зачарованных гранитных блоков. Однажды, если план Раяна когда-нибудь будет завершён, это здание сможет послужить сердцем города, хотя Эмма и сомневалась, что этот день вообще настанет.
В сердце здания был зал заседаний, хотя выглядел он скорее как тронная зала. Он представлял из себя крупное, круглое помещение с возвышением на одном конце, где стояло массивное каменное кресло, покрытое искусной резьбой. То была работа Вайолет, которая использовала свой острый глаз и эйсар, чтобы придавать твёрдому камню форму, будто тот был из более мягкого материала, вроде дерева или мрамора.
Его называли «Местом Тириона», но пока что именно Эмма сидела в этом кресле, нависавшем над большим, круглым столом в центре зала.
Когда она вошла, помещение уже было заполнено — пустовало лишь два места, Бриджи и Иана. Она улыбнулась пустующему ианскому стулу. Одним из преимуществ её срыва будет то, что какое-то время ей не придётся его видеть.
— Добрый вечер всем, — обратилась она, войдя.
Её братья и сёстры встали, кивая ей, и хором выдав смесь приветствий, большая часть которых звучала как «Первая», ибо именно этим титулом они согласились её именовать. Раян был «Вторым», а остальные всего лишь использовали свои имена, или называли друг друга просто «брат» или «сестра».
Раян, конечно, молчал — после потери большей части челюсти речь стала для него невозможной. Он остался стоять даже после того, как снова заняли свои места, ожидая, пока она не сядет на Место Тириона, прежде чем сел сам. «Сестра», — мысленно объявил он. Он весьма поднаторел в проецировании своих мыслей сразу нескольким людям, поскольку теперь это было для него основной формой общения.
Напоминание об их родственной связи вызвало в ней раздражение, как обычно. Он более никогда не обращался к ней как к «Эм», и редко использовал её титул Первой.
— Второй, — ответила она, кивая его безмолвной фигуре, когда проходила мимо.
Как только она села, Раян сам опустился на свой стул. Из находившихся в зале заседаний одиннадцати братьев и сестёр, он имел самый странный вид. Черты его лица скрывала сияющая серебряная маска — ещё один дар от Вайолет, с любовью выточенный в форме его прежнего лица, — но никакое искусство не могло побороть холодную, твёрдую природу металла, пусть и красивого. Его левая рука тоже теперь была металлической, из чёрного железа, контрастировавшего с серебром его маски, и покрытого золотыми рунами.
