Эмма прикусила губу:
— Тогда почему она такая беспечная?
— Ты же слышала её, Старейшины Иллэниэлов сказали ей быть терпеливой. Она также сказала, что он обязательно вернётся, — сделал наблюдение Раян. — Она не сказала, что он может вернуться, или что он наверняка в порядке — она сказала, что он обязательно вернётся. Как думаешь, почему?
— Ты всё ещё полагаешь, что они могут видеть будущее? Она просто так сформулировала. Ты слишком многое в этом видишь, — возразила Эмма.
— Ты видела, что их Крайтэки делали во время боя, чтобы нас защищать, — напомнил ей брат.
— Ну, значит у них есть шестое чувство, или типа того. Из этого не обязательно следует, что они всеведущие.
Раян встал, и принялся вышагивать по комнате:
— Ну, что-то они точно знают.
— Если бы они знали, каковы его намерения, то уже давно убили бы нас всех, — сказала Эмма.
— Это — единственное, что не имеет смысла, — согласился Раян. Его взгляд снова упал на неё, и он какое-то время изучал её. — Ты что, причесала волосы?
— Возможно.
Выражение его лица смягчилось:
— Эм, мы уже говорили об этом.
— Нет, ты говорил об этом.
— Это неправильно. Ты — моя сестра.
Она хмуро взглянула на него:
— И что, мне не полагается любить своего брата?
— Только не так. Тебе нужно найти кого-нибудь, — твёрдо сказал он. — В Эллентрэа полно мужчин.
Эмма рассмеялась:
— Ох, пожалуйста, некоторые из них едва способны говорить! С тем же успехом можно возлечь с козлом.
— Я бы не стал говорить это в присутствии Лэйлы, — высказал он своё мнение.
Она пренебрежительно махнула рукой:
— Она — исключение, и даже у неё с головой не всё в порядке.
— Может, появится кто-нибудь из Колна…
— А ты? Нашёл среди жителей деревни девушку себе по душе? Только не говори мне, что тебе нравится одна из этих потаскух из Эллентрэа, со сломанными носами. — Её голос сочился презрением.
Раян отступил на шаг:
— Ну, нет, но я смирился с тем, что буду вести простую жизнь.
— Как благородно с твоей стороны, — с горечью сказала Эмма. — И ты, полагаю, смотришь на меня свысока за то, что я хочу в своей жизни немного тепла и любви.
— Не надо так.
— Разве это неправильно, что мне хочется кого-то обнять? Я только этого и хочу, Раян, — с чувством сказала она.
Раян принял неуверенный вид:
— Обнять — наверное, но мы целовались, Эм!
— Ну! Мы же не вместе росли. До недавнего времени мы даже не знали, что мы — родня. Ты мне нравился задолго до этого.
Он покачал головой:
— Это неправильно.
Эмма пошла к нему такой походкой, будто собиралась ему врезать, но вместо этого обхватила его руками. Раян напрягся, но чуть погодя обнял её в ответ.
— Я люблю тебя, Раян. Это ничто не изменит. Если это — всё, что мы можем иметь, то я с радостью соглашусь и на это.
Он зарылся лицом в её волосы, поднеся губы ближе к её шее.
— Я знаю, Эм. Но дело не только в тебе, дело во мне. Это — опасно. Я — не как ты. Не думаю, что смогу делать это, не возжелав большего, — сказал он просевшим голосом. — А это уже точно будет неправильно.
— Только если у нас появится ребёнок, — внезапно сказала Эмма. — Я говорила с Лэйлой. Она мне сказала, что рабы в Эллентрэа делают самые разные вещи, от которых не бывает детей. Нам не обязательно страдать, Раян. — Она повернула голову, прижавшись своими губами к его собственным.
На миг Раян ответил на её поцелуй, но затем оттолкнул её:
— Нет. — Прежде чем она успела ответить, он раскрыл дверь, и метнулся прочь из комнаты.
В конце коридора стоял Иан, собиравшийся, судя по всему, войти в свою собственную комнату. Он знающе ухмыльнулся, увидев Раяна:
— А они ещё называют извращенцем меня…
Раян зыркнул на него:
— Заткнись, ублюдок!
Иан пожал плечами, разведя руки:
— Мы тут, в Албамарле, все ублюдки, дражайший братец.
Ответ Раяна был мгновенным — его воля хлестнула, швырнув его брата об стену. Пройдя вперёд, он поднёс своё лицо к лицу Иана:
— Больше… ни… слова. Слышишь?
Иан улыбнулся:
— Осторожно, брат. Помнишь, что ты мне сказал? Дело уже не в этом, — проиллюстрировал он свои слова, схватив себя за пах, а затем постучал себе по виску. — Дело в этом, — продолжил он, и зажёг чары, вытатуированные на его правой реке. — Ты меня испугал — что бы случилось, отрежь я тебе случайно голову? — Он убрал чары почти сразу же после того, как силовой клинок появился вокруг его руки. Свой довод он уже привёл. Раян оставил себя совершенно открытым.
Чертыхнувшись, Раян отвернулся, направившись в свою комнату.
Иан засмеялся над его отступлением:
— Не забывай пользоваться чарами от подслушивания, брат. Уорды для приватности хороши лишь тогда, когда ими пользуешься. — Он продолжал смеяться, пока Раян не захлопнул свою дверь. Только тогда он заметил, как из дверного проёма своей собственной комнаты на него смотрит Эмма.
— Если ты когда-нибудь причинишь ему вред, если я даже заподозрю, что ты с ним что-то сделал, то я отрежу тебе яйца ещё до того, как ты осознаешь, что их не стало, — тёмным тоном предупредила она.
Послышался ещё один голос — это Сара высунула голову в дальнем конце коридора:
— Что происходит?
Эмма промолчала, не сводя холодного взгляда с Иана.
Тот улыбнулся:
— Ничего. Просто дружеская дискуссия поздно вечером. — Он вернулся в свою комнату, не переставая тихо посмеиваться себе под нос.
Эмма закрыла свою дверь, прежде чем её сестра смогла спросить что-то ещё.
Глава 4
Пока Тирион наблюдал, проходили века, от первого мира и его дикого великолепия, до последнего мира и его мириад различий. Ши'Хар развивались, и многое потеряли по пути. Первый мир был наполнен тысячей разных рас, деревьев любых форм и видов, некоторые из них были разумны, другие — не очень.
Для деревьев разница была менее важна, поскольку они все чувствовали, и смысл, содержавшийся в их всемирном сообществе был глубже, чем просто мысль.
Они победили своих первых врагов, болезни и хищников, но хотя они придали своему миру форму, которая лучше всего им подходила, тот так и не потерял свою острую красоту, лишившись лишь опасности. Пять рас, которые позже станут тем, что ныне называется Ши'Хар, жили в гармонии, и животные, ставшие их кианти, были такой же их частью, как ветви и корни.
