— «Возможно», — отозвался хранитель знаний Ши'Хар, — «но они неуклюжи и слабы. Было бы глупо рисковать, ставя всё на одного из них».
— «Нам нужна более подробная информация».
— «Тирион исчез. Возможно, теперь будет достаточно безопасно заслать им разорителя», — предложил Сэйлендор.
— «Только для сбора более подробной информации», — приказал самый старший из Старейшин Сэнтиров. — «Роща Иллэниэл отреагирует, если мы попытаемся сделать что-то большее».
— «Но они же всё равно узнают?»
— «Они знают только то, о чём они неминуемо узнают», — отозвался Первый Старейшина. — «И о том, что может произойти — пока мы не приняли решение, последствия будут для них недостаточно ясными».
— «Но тогда они точно ответят», — прокомментировал самый молодой из старейшин.
— «Этот риск для нас допустим», — сказал другой.
— «Разве в этом не заключается их величайшая сила», — спросил Сэйлендор, — «в рисках?»
— «В некоторых рисках — да», — ответил Первый. — «Хаотичные действия живых существ следуют закономерностям, и обычно мало на что влияют. Сознательные решения о важных вещах становятся для них весьма очевидными. Их слабость проявляется в тех случаях, когда значительные решения зависят от совершенно случайных процессов».
— «Как мы можем устроить что-то подобное?» — спросил самый молодой из старейшин.
— «У людей есть идеально подходящая под это поговорка», — объяснил Первый, — «мы бросим кости».
— «Тогда я немедленно кого-нибудь пошлю», — сказал Сэйлендор.
— «Кого ты выберешь?» — спросил один из старейшин, прежде молчавший.
— «Кого-то искусного — Сэррэлию, я думаю», — ответил хранитель знаний.
* * *
— Нет, — непреклонно сказала Абби. — Это может сделать кто-то другой.
Эмма выгнула бровь:
— А почему не ты?
— Я слишком занята. С тех пор, как ушла Кэйт, в кухнях бардак, — ответила она, но даже ей самой это оправдание показалось слабым.
— Но для родов ты не была слишком занятой, — сделала наблюдение Эмма. — Вообще, ты показала себя очень способной целительницей. Я бы предпочла, чтобы это сделала ты. Я хочу, чтобы на них не осталось никаких очевидных шрамов.
— Это не должно иметь значение, — парировала Абби. — Ты же планируешь потом просто запихнуть их в ящик, пока они снова не понадобятся. Прямо как тех несчастных женщин и их детей…
За последний месяц она приняла роды дюжин новорождённых, и это были далеко не все. «Подопытные» Тириона приносили свои плоды, спустя почти год после начала его проекта. Были ещё беременные, но где-то через месяц или чуть больше они должны были закончить с этим.
— Наших детей, — напомнила Эмма. — Эти несчастные женщины, которых ты упомянула, являлись чудовищами, но Отец нашёл способ использовать их к нашей пользе. Им следует быть благодарными. Эти дети — наши племянницы и племянники, и они положат начало новой эре.
— Надо было поместить их в ящики до того, как они родили, — проворчала Абби.
— А если мы умрём? — спросила Эмма. — Мы не знаем точно, кто останется, когда всё закончится. Роды — рискованное дело, и у Ши'Хар нету соответствующего опыта. Гораздо безопаснее дать им родить сейчас, и поместить всех на хранение.
— Ты сама себя слышишь, Эм? — спросила Абби. — В твоих словах нет эмоций. Разве «поместить на хранение» звучит как что-то, что нам следует говорить о людях?
— Слова ни черта не значат, — сказала Эмма, отмахиваясь от её ремарки. — И во мне нету места для чувств ко всему этому. Иначе… — Тут она замолчала, спохватившись, когда её эмоции начали разгораться.
— Именно поэтому я и не буду этого делать, — сказала Абби, возвращаясь к изначальной теме. — Я просто не могу. Думать о том, что с ними случится. Я видела, что произошло с Блэйком — это было ужасно.
— Ты не могла этого видеть. Тебя там не было, и меня — тоже.
— Вайолет показала мне, разум к разуму, — сказала Абби.
Эмма нахмурилась, постукивая пальцем по подбородку:
— Зачем она это сделала? Может, мне следует с ней переговорить.
— Потому, что она — человек, Эм, — с досадой сказала Абби. — Потому что ей нужно было с кем-то поговорить. То, что она видела, едва не сделало её калекой. Сколько людей, по-твоему, видело, как членов их семьи пожирают изнутри? Не думаю, что она когда-нибудь оправится после этого.
Лицо Эммы стало строже:
— Если я это выдерживаю, то и она сможет, и ты сможешь. Ты это сделаешь, Абби.
— Нет.
— Это не просьба. Ты это сделаешь, иначе я буду давить, пока ты не послушаешься. Понимаешь, что я имею ввиду? — пригрозила её сестра.
Абби выпрямилась:
— Нет, не думаю, Первая. Скажи мне, что именно ты под этим имеешь ввиду.
— Если тебя так волнуют дети, и их благополучие, то ты сделаешь то, что я приказала. Теперь их тут стало ужасно много.
Абби была в шоке:
— Ты не посмеешь!
Эмма лишь сжала губы в плоскую линию.
— Они тебе нужны для твоего драгоценного плана.
— Да не эти дети, тупица, — с досадливым вздохом ответила Эмма.
Оставались лишь Инара и Элдин. У Абби выпучились глаза:
— Твои собственные брат и сестра? Да ты ни за что не…
— Не Инара, конечно же, — холодно сказала Эмма. — Но Элдин всё равно не сможет сделать склад в будущее. Он не нужен. Если уж на то пошло, он является лишь пустой тратой еды.
— Бриджид тебя убьёт. Ты блефуешь.
Первая подняла бровь:
— Так стоит ли упрямиться, стоит ли заставлять кого-то другого выполнять работу, которая тебе удастся лучше всего — и узнать, блефую ли я?
Когда-то Эмма была её самой любимой сестрой, и, несмотря на всё случившееся за последний год, Абби продолжала сопереживать её положению и сопутствующему давлению — но в этот миг она впервые стала по-настоящему её ненавидеть.
— Ладно, ты победила, — гневно ответила Абби. — Ты получишь в точности то, что хотела.
Эмма улыбнулась:
— Значит, ты это сделаешь?
— Сделаю, но я имела ввиду не это, — сказала Абби. — До этого ты говорила, что не можешь себе позволить иметь друзей. Я тогда не обратила на это внимания, но теперь ты меня переубедила. Отныне можешь на это рассчитывать: у тебя больше нет друзей, ни одного.
Первая сидела, замерев, хотя одно из её век слегка дёрнулось. Она ни коим образом не показала, что слова Абби как-то на неё повлияли:
