Мэттью изучал сломанную потолочную балку. Округлив глаза, он посмотрел вниз:
— Ты где-нибудь ранен?
— Рука, — сказал Грэм. Означенная конечность была выгнута под невозможным углом, и из нескольких порезов сочилась кровь. Из кожи торчал кусок чего-то зазубренного и белого.
— Ох, чёрт!
— Нам придётся позвать твоего папу, — сказал Грэм, вспоминая первый раз, когда отцу Мэттью пришлось лечить ему сломанную руку.
Его друг долгий миг смотрел ему в глаза, пока его разум силился осознать ситуацию.
— Нет, — наконец сказал он. — Я могу сам её залечить. Если мы его позовём, то он будет задавать много вопросов.
— А ты умеешь?
— Ну, я далеко не так хорош, как он, но я могу срастить кость и заживить кожу, — сказал Мэттью. — Думаю, остальное вылечится само. Папа пытался научить нас про целительство всему, что мог.
— Ты уверен? — неуверенно спросил Грэм. — Не хочу остаться калекой.
Уверенность Мэттью постепенно начала возвращаться:
— Ага, уверен, а если и ошибаюсь, то мы можем показать твою руку Мойре через день или два. У неё такие вещи получаются лучше, чем у меня.
— А если она тоже всё испортит?
Мэттью одарил его диким взглядом:
— Тогда мы сделаем тебе новую руку, магическую руку, выкованную из лучшей стали, и зачарованную, чтобы иметь силу дюжины человек!
— О боже, — простонал Грэм. — Убей меня сразу. Просто сделай, что можешь.
— Ладно, — сказал Мэттью, прикусывая губу, когда начал использовать свои чувства, чтобы решить, с чего начать. — Будет больно.
— Когда твой папа это делал, больно не было, — с лёгкой тревогой ответил Грэм.
— Ага, — кивнул его друг. — Он знает, как блокировать нервы, чтобы остановить боль. Этой частью я ещё не овладел.
— Почему нет?!
— Ну, мне же не удаётся практиковаться на людях каждый день, — сказал Мэттью в свою защиту. — …и у некоторых людей есть к этому инстинктивная склонность… в отличие от меня, — признался он.
— Бля, — сказал Грэм.
Было гораздо больнее, чем он ожидал, но Грэм почти не издавал звуков, сжимая зубы и не раскрывая рот, чтобы давить в себе невольные хрипы и вскрики. Потребовалась вся его воля, чтобы сидеть неподвижно, пока Мэттью не закончил.
Глава 4
Леди Роуз Торнбер сидела передней приёмной семейных апартаментов, которые делила со своим сыном и своей дочерью, Кариссой. Время было раннее, настолько раннее, что даже для жаворонков оно было чересчур, но для Роуз оно не было чем-то необычным.
Она осторожно прихлёбывала чай, чтобы не обжечь губы. Некоторые люди предпочитали пить первую чашку у окна, чтобы наслаждаться утренним солнцем, но она никогда себя не утруждала. Небо едва начинало светлеть ложной зарёй, когда она просыпалась каждый день — смотреть было не на что. К тому времени, как солнце покажется из-за горизонта, она уже допьёт свой утренний чай, оденется, и начнёт работать над ожидавшими её задачами.
— Утро, Матушка, — тихо сказал Грэм, входя в комнату.
Прошлым вечером он вернулся поздно, когда она уже легла, а теперь уходил до рассвета. Это показалось ей странным.
— Доброе утро, милый мой сын, — ответила она. — Куда ты направился столь рано?
— Подумал проехаться с утра верхом, — сказал он после почти неуловимого мига колебаний.
Лицо её не дрогнула, но внимание Роуз в этот момент резко сосредоточилось на её сыне. Его уклончивость была необычна, и отвлекла остальную часть её разума прочь от занимавших её повседневных мыслей. «Почему он лжёт?»
Она делала некоторые скидки на его возраст. В конце концов, ему было пятнадцать. Однако в отличие от большинства подростков, он пока почти ничего не пытался скрыть от своей матери. Он унаследовал от отца его чрезмерную честность, что, наверное, было к лучшему, поскольку врун из него был ужасный.
Однако это не имело бы никакого значения. Немногим людям удавалось лгать Роуз в лицо.
— Тогда обними свою мать, пока не ушёл, — сказала она ему. — Я могу тебя и не увидеть весь оставшийся день.
Грэм остановился, и повернул назад, сменив направление движения с лёгкой заминкой.
«Он надеялся пройти мимо меня, не подходя слишком близко», — осознала она, ставя свою чашку на приставной столик, пока вставала, чтобы его обнять. Сын охватил её одной рукой, держа свою правую сторону подальше от неё.
Она позволила ему выбраться из её объятий, но его действия сказали ей, куда смотреть. Когда он снова отступил прочь, она заметила синяки рядом с его правым запястьем, почти скрытые манжетой его рубашки. Теперь, когда она знала, что искать, она также заметила, что сама его кисть казалась слегка отёкшей.
Он был в драке.
Тут её разум пустился вскачь, просматривая прошлый день, а потом и позапрошлый. Ещё до того, как он отошёл на несколько футов, она сократила временной промежуток, в течение которого он мог заработать это ранение. «Вчера, после середины утра — тогда я видела его в последний раз», — подумала она, запоминая время. «Он шёл повидаться с Мэттью».
Мэттью она видела позже, и он был в порядке. Из драки с Грэмом он в целости бы не вышел. Это она знала точно — волшебником он был, или не волшебником. Драка была с кем-то другим, через некоторое время после этого. Она мысленно перебрала всех, кого видела за ужином вечером прошлого дня.
Левая ладонь Грэма была на дверной ручке, когда Роуз наконец заговорила:
— Мне нужно беспокоиться о Мастере Грэйсоне? — Её сон дёрнулся, когда это имя сорвалось с её губ.
— Прошу прощения? — невинно отозвался он.
Его реакция уже подтвердила её подозрение:
— Не строй из себя дурака, а то люди могут и поверить в этом, — ответила она, позволяя своему раздражению начать проявляться в голосе. Она почти сразу пожалела о своих резких словах, но не позволила себе показать слабость. — Я лишь хочу знать, нужна ли тебе помощь с тем, во что ты ввязался. Мне нужно что-нибудь сделать с Мастером Грэйсоном? Следует ли мне беспокоиться о твоей ране?
Лицо Грэма явным образом вытянулось. Он уже давно усвоил, что было почти невозможно скрыть что-то от острого взгляда его матери, и знал ещё в тот миг, когда она его остановила перед уходом, что она скорее всего догадается о его ране. Тот факт, что она начала с имени Чада Грэйсона, был удивителен, но он уже привык к её логическим умозаключениям. Он даже не утруждал себя попытками понять, как её ум до этого дошёл.
— Нет, Матушка, я не хочу, чтобы ты что-то делала с Мастером Грэйсоном, — ответил он, позволив своей горечи проявиться в его голосе.
— Следи за тоном, — предупредила она.
