— Нет! — возразила Грэйс. — Это — серьёзное дело. Если ты не вернёшься, я пойду, и скажу ему сама!
Протянув вниз длинную руку, Грэм подхватил Грэйс с пола:
— Ну, тогда, полагаю, тебе придётся отправиться со мной.
— Похищение? Ты — не истинный рыцарь, раз так обращаешься с леди! Злодей! Хам! Отпусти меня, — с пафосом произнесла она настолько громко, насколько позволял её голос.
— Ш-ш-ш, — отчаянно сказал Грэм, спускаясь по ступеням. — Ты привлечёшь к нам внимание.
— Нет мне иного спасения, ибо ты взял меня в полон, — драматичным голосом отозвалась медведица. — Ты не оставил мне иных орудий для защиты моего целомудрия!
Молодой человек встал на лестнице, склонив голову на бок, поражённый:
— Твоё целомудрие? Серьёзно? Откуда ты всего этого набралась, Грэйс?
Грэйс приняла неуверенный вид:
— Ну, так пишут в книжках.
Грэм засмеялся:
— Ты читала романтические романы Мойры? — Они с Мэттью подначивали её насчёт книг, которые она последнее время читала, хотя ни один из них не догадался подумать о том факте, что книги она взяла из личной коллекции Графа.
— Возможно…
— Ну, я — ни рыцарь, ни злодей, и у меня нет ни коня, чтобы тебя увезти, ни мерзкой темницы, чтобы держать тебя там, поэтому тебе просто придётся какое-то время быть моей спутницей, пока я не разберусь с ситуацией, — прямо сказал он ей.
Медведица немного поглядела на него:
— Может быть и другое решение, если ты мне доверишься.
— У тебя есть идея?
— Позволь мне вернуться обратно. Я приведу к тебе Мойру, она может взглянуть на твою руку. Лекарь из неё почти такой же хороший, как из Элэйн, или даже как сам Мордэкай, — предложила Грэйс, закончив с ноткой гордости в голосе.
Грэм обдумал эту идею:
— Ты никому не скажешь?
— Только моей госпоже.
— Не говори ей, пока она не будет почти на месте. Иначе она может всё испортить, — сказал Грэм.
Медведица кивнула:
— Однако мне придётся всё же что-то ей сказать, иначе она не выйдет.
— Просто скажи ей, что это личная, но чрезвычайная необходимость. Скажи ей, что я буду благодарен ей за помощь, но что ты не знаешь, в чём дело, — сказал ей Грэм.
— Это же ложь, — неодобрительно отозвалась Грэйс.
— Ну, перефразируй как хочешь — ты знаешь, что я имею ввиду, — в фрустрации ответил он.
— Это я могу, — согласилась она.
— Я буду ждать рядом с мастерской Мэттью, во дворе, — добавил Грэм, пойдя прочь. — Кто-то может счесть странным то, что я прячусь в лестничном колодце.
Грэйс кивнула, и удалилась.
* * *
— Так что тут такое таинственное? — спросила Мойра, входя в мастерскую, и с любопытством оглядываясь.
Формально старая мастерская во дворе принадлежала Мордэкаю, но за последние годы превратилась в личное владение Мэттью. Это произошло по обоюдному соглашению между близнецами, и теперь являлось свершившимся фактом. Она на самом деле не интересовалась ремёслами или чародейством, а он не хотел, чтобы его сестра захламляла мастерскую. Это было признаком того, как брат и сестра стали отдаляться друг от друга по мере взросления.
Тем не менее, Мойра не могла не оглядываться с некоторым интересом — как из едва скрытого желания докучать брату, так и из простого любопытства. Она была удивлена, обнаружив, что Грэм ждал её здесь один. Этот факт почему-то слегка встревожил её.
— Это, — сказал Грэм, закатывая рукав, чтобы привлечь её внимание.
Рука сильно отекла, каковой факт Мойра могла бы заметить, несмотря на рукав, однако она давно взяла в привычку не фокусировать свой магический взор на частях тел, скрытых одеждой — особенно по отношению к мальчикам. Это отнюдь не было наставлением её отца или какого-то другого волшебника, а лишь простым результатом её природного отсутствия навязчивости.
При виде руки она невольно ахнула, а затем ахнула снова, когда её магический взор осмотрел рану более подробно. Мойра обладала совершенно нормальной для многих людей эмпатией, и от одного лишь вида болезненной раны сама начинала ощущать соответствующую боль.
— Как ты умудрился? — спросила она, вернув себе самообладание.
— Случайно сломал потолочную балку, — невозмутимо сказал Грэм, указывая на поврежденное место.
Её глаза расширились:
— Э? — Чуть погодя они сузились, когда в её разум закрались подозрения.
Грэм пожал плечами:
— Я сам не знал, насколько был сильным.
— Конечно, — ответила она тоном, не оставлявшим никаких сомнений в отсутствии у неё легковерия. — Поэтому твоя мать так взбеленилась?
— Не совсем, — сказал Грэм. — Она не видела большую часть руки. И я бы, в некотором роде, предпочёл бы, чтобы она остальное и не увидела.
Мойра посмотрела на него всё более расширяющимися глазами:
— Ты хочешь, чтобы я всё это исправила?
Он кивнул.
Она покачала головой:
— Тебе на самом деле следует позволить папе на это взглянуть, или Элэйн, но она сейчас в Арундэле. Я бы даже не знала, с чего начать…
Залечивать простые порезы и царапины Мойра научилась у отца, и он даже приставлял её помогать с раненым скотом некоторых фермеров, чтобы она попрактиковалась на более серьёзных проблемах — но она никогда не имела дело с чем-то настолько серьёзным у другого человека. Сама мысль об этом её пугала. Она шагнула назад.
— Пожалуйста! — взмолился Грэм. — Если мать увидит это, то убьёт меня.
— Мой отец…
— …обязательно ей расскажет, — перебил Грэм.
— Она уже злее, чем я когда-либо её видела, — сказала Мойра. — Не думаю, что может быть хуже.
— Поверь мне, бывает и хуже.
— Кто сотворил это с тобой? — спросила она.
— Потолочная балка, — сказал Грэм. — Я не солгал.
— Мэттью каким-то образом в этом замешан, — установила она.
Грэм плохо умел обманывать, но не собирался раскрывать роль своего друга:
— Возможно… слушай, я не хочу никому об этом рассказывать, или вовлекать в это кого-то ещё. Ты можешь просто сделать, что сумеешь? Пожалуйста?
— Только если ты расскажешь мне, что вы вдвоём замышляете, — настояла она, упрямо скрестив руки на груди.
— Обещаешь никому больше не сказать?
Мойра помедлила — хотя она всегда была в некотором роде свободной душой, она также обладала хорошей долей осмотрительности. В конце концов любопытство пересилило её осторожность:
