В общем и целом, на стене висела почти половина оригинала. Мэттью посмотрел на Грэма:
— Ну?
— Что?
— Ты снимешь его?
— Так это же ты хочешь его переделать, — напомнил Грэм.
— Но принадлежит-то он тебе, — указал Мэттью.
— Принадлежит от моей матери, — заметил Грэм.
— Ты — наследник, — сказал Мэттью.
— И что?
— Для меня было бы неправильным его снять, — сказал его друг. — Это было бы как…
— …воровство? — закончил Грэм.
— Ага, типа того, — согласился Мэттью. — Это символично. Он был твоим отцом, так тебе следует снять меч, а потом отдать мне.
Грэм фыркнул:
— Не знай я тебя, Мэтт, я бы решил, что ты суеверен.
Молодой волшебник одарил его раздражённым взглядом:
— Мой отец сразил большую часть богов — не думаю, что я вообще могу быть суеверным.
— Значит — сентиментальным, как моя Бабушка, — сказал Грэм. Бабушкой его была Элиз Торнбер, мать его отца.
Мэттью коротко улыбнулся:
— Ладно, с этим соглашусь. В конце концов, мы годами восхищались этим мечом.
Поскольку друг его перестал спорить, Грэм решил, что ему ничего не оставалось кроме как снять меч. Он осторожно взял Шип за пяту, и снял его с крючьев, которые держали оружие на стене. Сменив хватку, он поместил обе руки на рукоять, и благоговейно держал меч в руках, близко к груди, клинком вниз. На миг он закрыл глаза, позволяя ощущению веса клинка устояться как в руках, так и у него в голове.
Мэттью терпеливо ждал, не желая нарушать грёзы своего друга. Когда Грэм снова открыл глаза, Мэттью протянул руку за оружием.
Грэм начал передавать его, но затем приостановился:
— Ты сказал, что сделаешь копию, но когда закончишь, как будет выглядеть сам Шип? Мы не можем повесить обратно на стену починенный меч.
— Мы могли бы просто оставить там копию, — сделал наблюдение Мэттью.
— Это было бы неправильно.
Тут Мэттью улыбнулся:
— Я знал, что ты так скажешь. Не волнуйся. Выглядеть он будет в точности так же, как прежде.
— Но я думал, что ты его починишь?
— Починю.
— Но…
Мэттью стал серьёзнее:
— Когда-то этот меч был лучшим из всего зачарованного оружия, которое Папа когда-либо создавал, но после того, как я закончу, он будет ещё лучше. Такого никто никогда прежде не делал. Поверь мне.
Грэм отдал ему меч:
— Остальное — тут, внизу.
— Остальное?
— Ага — они сходили назад, и забрали остальные обломки, когда всё успокоилось, — сказал Грэм. — Остальное она держит в этом футляре. — Он вытащил узкий деревянный ящик, и открыл его. Внутри лежало четыре куска разбитого клинка.
Мэттью задумчиво сжал губы:
— Полагаю, я могу и их тоже скопировать. Я и не знал, что кто-то вернул остальные обломки.
— Если не хочешь их использовать, я не против — ответил Грэм.
— Нет, я бы предпочёл использовать всё, поскольку оно уже есть.
— А разве есть разница? — спросил Грэм. — То есть, разве использование уже заколдованной стали делает результат лучше, или работу — проще?
Молодой волшебник покачал головой:
— Нет, магии в нём на самом деле не осталось. Когда он раскололся, чары были разрушены. Теперь это — просто сталь.
— Тогда почему ты хочешь его использовать?
Голубые глаза Мэттью уставились в его собственные:
— Ты знаешь, почему.
Грэм кивнул:
— Ага.
Мэттью развернул кожаную сумку, которую взял с собой, открыл её сверху, и засунул куски меча внутрь. Закончив, он снова свернул её, и положил в карман своей куртки.
— Это был один из тех магических мешочков, которые делает твой отец?
Мэттью снова осклабился:
— Не-а. Кое-что новое.
— Это как?
— Папины являются вариацией магического портала. Они открываются в хранилище, которое он спрятал где-то ещё. У моего же нет нигде никакого спрятанного хранилища. Он на самом деле открывается в пространственный карман…
— Стой, — сказал Грэм.
Лицо его друга вытянулось:
— Но это действительно важно, потому что я использую те же самые принципы как компонент чар…
— И я всё равно не пойму, — сказал Грэм.
Мэттью закрыл рот, но Грэм видел, как слова бултыхались в голове его друга, не находя выхода. От этой мысли ему захотелось рассмеяться, и он в конце концов уступил:
— Ладно, всё равно расскажи, но не жди, что я потом хоть что-то вспомню.
— Ещё как вспомнишь, — мгновенно начал Мэттью. — Это очень просто, по крайней мере — функционально… скрывающиеся за этим расчёты весьма головоломны, почему никто, наверное, никогда и не делал этого прежде. Основной принцип основан на том факте, что мы на самом деле окружены неизвестным числом измерений, помимо трёх, о которых мы обычно думаем, и они проходят через ещё большее число параллельных миров…
Грэм кивал время от времени, провожая друга обратно к мастерской. Но это едва ли имело значение. Мэттью мало с кем мог поговорить о своих проектах, и пока они шли, он всё время что-то описывал, едва замечая то, реагировал Грэм или нет.
«Он просто раскладывает это всё у себя в голове», — подумал Грэм. Сам же он думал о грядущем послеполуденном тренинге с Сайханом, гадая, сможет ли он наконец добраться до чего-то помимо сидения неподвижно и кормления насекомых.
* * *
Остаток дня с рослым воином оказался разочарованием. Разницей пока было лишь то, что вместо обычного деревянного прута Сайхан принёс набор тонких тростинок, связанных вместе в виде палки. Эту перемену он никак не объяснил.
Грэм сидел на месте дольше часа, когда это случилось.
С недавних пор он начал ускользать прочь, пока сидел на месте, но не как обычно — его тренер всегда чуял, если Грэм начинал засыпать. Тут было по-другому. Он сосредотачивался на своих неудобствах — на боли в ногах, на зудящей коже, — и они начинали таять. Это было примерно как смотреть в одну точку на стене, пока не обнаруживаешь, что не можешь больше её видеть, не отведя взгляд. Иногда казалось, будто его тело исчезало, но переживание это не было ужасающим, как можно было бы ожидать — оно было умиротворённым.
Он снова достиг этого состояния, растаяв в небытии, когда ощутил перемену. Это был не совсем шум, а какое-то движение. Его наставник всегда тихо стоял позади него — Сайхан с тем же успехом мог бы быть деревом, настолько мало он двигался, пока его ученик сидел на земле. Однако теперь он пришёл в движение.
