Сестра Грэма была самой близкой её подругой.
— Я пока не слышал от них никаких вестей, но готов поспорить, что ей тебя тоже не хватает.
Девочка кивнула:
— Ты пришёл посмотреть на Маму? — По наряду Графини было очевидно, что она собиралась размяться — она была одета в плотно набитую стёганку, а в руках несла деревянный щит и учебный меч.
— Это случайно вышло, — признался он. — Мне нечем было заняться.
Во дворе Сайхан отвесил Графине короткий поклон, а затем представил ей своих учеников. После этого они по очереди вели с ней учебные поединки, один за другим, а потом — по двое за раз. Несмотря на свой меньший рост, она ловко победила своих противников.
Один из них, Перри, что-то предложил, но со своего места Грэм не мог слышать его слов. Графиня кивнула, и Сайхан улыбнулся, в то время как остальные встали вокруг них. Похоже было, что они собирались сразиться друг с другом.
Началось всё лениво, будто они всего лишь разыгрывали бой. Пенелопа Иллэниэл кружила вокруг своего противника против часовой стрелки, заставляя его поворачиваться. Она время от времени проверяла его реакцию, и каждый раз обнаруживала, что он был готов к её нападению.
Она продолжала наседать, наступая на него, пытаясь заставить его сменить позицию, отступить, однако здоровяк продолжал упорно стоять на месте. Он двигался экономно, никогда не растягивая движения, удовлетворяясь защитой без контратак.
Графиня ускорила темп, двигаясь ещё быстрее, очертания её деревянного меча начали размазываться от скорости. Несмотря на это, Сайхан, похоже, никуда не спешил — его меч всегда оказывался в нужном месте раньше, чем её удар достигал цели.
Грэм заворожённо наблюдал за ними. Он уже видел раньше, как рыцарь сражался, но сейчас он бился иначе, осторожнее. Сражаясь с учениками, он, казалось, никогда не демонстрировал такой сосредоточенности. Уже одно только это сказало Грэму, что несмотря на кажущуюся ленцу с его стороны, Сайхан на самом деле воспринимал этот бой гораздо серьёзнее.
Графиня потеряла терпение, и её державшая меч рука ускорилась, а её удары по мечу Сайхана отдавались резким треском. Она двигалась быстрее, чем должно было являться возможным для человека, и в её силу было трудно поверить. Сила её ударов явно заставляла здоровяка двигаться.
Тем не менее, пробить его защиту ей не удавалось.
— Я думал, Графиня рассталась с узами земли, — заметил Грэм. Скорость Пенелопы была определённо за пределами нормы.
Линаралла кивнула:
— Так и есть, однако Граф дал ей одного из драконов. Они могут увеличивать скорость и силу своего владельца примерно таким же образом.
Грэм удивлённо поднял брови. Созданные Мордэкаем Иллэниэлом драконы уже стали темой многих слухов и пересудов. Первого дракона он дал Королеве Лосайона, Ариадне Ланкастер. Большинство сходилось на том, что он создал более чем одного дракона, но никто не знал, сколько именно, и дал ли он их кому-нибудь ещё.
Чем быстрее двигалась Графиня, тем медленнее казался Сайхан. Он выглядел почти оцепеневшим, глядя на свою противницу мёртвым взглядом, который будто смотрел сквозь неё — однако каждый раз, когда её меч подбирался к нему, его собственный вставал на его защиту. Порой она двигалась так быстро, что Грэм не мог сказать, что именно она делала. Он обнаружил, что проще наблюдать за оружием Сайхана, ибо куда бы Сайхан не переместил свой меч, клинок его противницы вскоре непременно оказывался именно там.
«Как он это делает?»
В конце концов её атака дала сбой, и Графиня шагнула назад. Её нога поскользнулась на неровной земле, и она потеряла равновесие.
Тут Сайхан пошёл в атаку, шагнув вперёд, чтобы воспользоваться её слабостью — но вместо того, чтобы двинуться вслед за ней, он скользнул вправо, нанеся высокий удар мечом. Грэму его движение показалось глупым, пока Графиня не прыгнула ему навстречу. Её промах был уловкой, целью которой было выманить Сайхана, но он нанёс удар туда, куда она на самом деле собиралась двинуться, а не в то место, движение в которое она обозначала.
Но даже так её рефлексы были далеко за пределами человеческих — она в последний момент нырнула под меч, а затем сделала высоко шагнула левой ногой, чтобы избежать одновременно выставленной Сайханом подножки, которую Грэм даже не заметил. После чего она согнулась, отлетела назад, и упала, поскольку нижний край щита Сайхана врезался ей под дых. Прежде чем она смогла прийти в себя, он накинулся на неё, приставив кончик деревянного меча к горлу.
Пенелопа подняла ладонь в жесте капитуляции, поскольку ей не хватало воздуха для ответа вслух. Кашляя и задыхаясь, она лишь через минуту смогла взять его протянутую руку, чтобы встать на ноги.
— Не понимаю, — сказала Линаралла. — Он не мог победить.
Грэм и прежде видел, как Сайхан побеждал Графиню, но тогда ни у кого из них не было уз земли. Это был первый раз, когда он видел её сражавшейся как прежде, с магически усиленными скоростью и восприятием. Даже увидев это своими глазами, он всё равно с трудом в это верил.
— Не думаю, что он вообще когда-либо терпел поражение, — сказал Грэм.
Айрин подёргала его за рукав:
— Один раз было.
— Э? — бросил он взгляд вниз на девочку, удивлённый.
— Он однажды проиграл, — повторила она. — Как минимум однажды. Мой папа сказал, что твой папа его победил.
Грэм не слышал этот рассказ, но, с другой стороны, он много каких рассказов не слышал. Граф иногда рассказывал об отце Грэма, и иногда Грэм слышал сложенные менестрелями песни, но понимал, что до сих пор многого не знал. Его мать говорила о Дориане лишь вспоминая его доброту, или его честь. Она никогда не говорила о его воинских умениях.
Большинство остальных людей, знавших его отца, боялись упоминать о нём в присутствии Грэма, скорее всего боясь разбередить старые раны.
«Я знал, что он был великим воином, но неужели он действительно сумел проделать такое?». Грэм только что видел, как Сайхан добился того, что не должно было являться возможным. Никакой нормальный человек не должен был обладать способностью победить кого-то магически усиленного так, как была усилена Графиня, особенно учитывая тот факт, что она даже без магии была блестящей мечницей.
* * *
— Нет, не садись. Встань, — сказал Сайхан.
Он сделал, как было велено, снедаемый любопытством насчёт того, почему ему внезапно было позволено стоять. Однако жаловаться он не собирался — стоять на месте в течение четырёх или пяти часов было гораздо менее неудобно, чем сидеть столько же времени.
Здоровяк вынул длинную полоску из тёмной шерсти:
— Этим завяжешь глаза.
Грэм нахмурился, но был достаточно умён, чтобы промолчать.
— Спрашивай, — приказал его наставник.
— Зачем завязывать глаза?
