Когда он вышел из главного зала, за дверью его ждала знакомая фигура мягкой мишки. В коридоре было полно народу, поэтому он подхватил медведицу, и понёс с собой.
— Здравствуй, Грэм, — весело сказала Грэйс.
— Тебя так кто-нибудь обязательно растопчет, — предупредил он.
— Это — единственное место, где я точно могла бы тебя найти, — сказала она с лёгкой обидой в голосе.
— Готов поспорить, ты слышала о сегодняшнем, — сразу понял он.
— Ты умнее, чем выглядишь, — поддела она. — Хотя об этом было легко догадаться. Что произошло?
Он выдал ей краткое, почти механическое изложение событий этого дня. Она казалась очень неудовлетворённой.
— И всё? А что Леди Алисса? Что ты о ней думаешь? Она очень красивая. Твоей бабушке она понравилась? Почему ты не позволил кому-нибудь исцелить твоё лицо? Ты оставил швы из-за неё, так ведь? — Вопросы посыпались из маленькой мишки один за другим.
Грэм уставился на неё, раскрыв рот, и пытаясь продраться через её словесную лавину:
— Я не могу ответить на всё сразу, — наконец сказал он.
— Она тебе нравится, не так ли? — спросила Грэйс, сперва остановившись на самом важном вопросе.
Первой реакцией Грэма было всё отрицать, но затем он передумал:
— Не знаю. Я только с ней познакомился.
Грэйс это приняла, хотя было очевидно, что у неё было своё мнение на этот счёт.
— Думаю, ты ей нравишься, — сделала наблюдение она.
— Что? — сказал он, слегка встревоженный. — Нет никаких причин так полагать.
— Нет, только не из твоего изложения этой истории, — отозвалась Грэйс, — но я могу читать между пресных подробностей.
— Тогда просвети меня, о мудрейшая, — высказался он, делая слабую попытку воспользоваться сарказмом.
— Так слушай же, несчастный проситель, — начала она, с удовольствием принимая вызов. — Во-первых, леди отослала своего спутника прочь вместо того, чтобы вернуться в замок самой, или предоставить тебе разбираться с твоей задачей одному. Во-вторых, она предложила оставить дом пастуха, чтобы она могла увести тебя тайно в скрытое место…
— … постой-ка! — перебил Грэм. — Она не «уводила меня тайно». Она просто шла, позволяя солнцу высушить её одежду. — Он опустил подробности касательно того, что платье она сняла. Это было бы слишком долго объяснять.
— Тогда почему она захотела остановиться в таком укромном месте?
— Чтобы никто не увидел её… — предложил он.
— …потому что она хотела побыть с тобой наедине, — закончила Грэйс по-своему.
— Нет, она не хотела, чтобы её видели во время переодевания, — сболтнул он. — Ничего такого не было.
Медведица уставилась на него, каким-то образом сумев передать шок и смятение:
— Чего-чего она не хотела? Думаю, ты кое-что опустил в своём рассказе. Ты что, совершил что-то… неподобающее?
— Н-нет! — сказал он, заикаясь.
— Объясняй.
Они уже достигли его двери, поэтому он занёс её внутрь, чтобы никто их не услышал.
— Обещаешь оставить это при себе?
Она кивнула:
— Только если ты не сделал ничего ужасного.
— Конечно же нет, слушай… — Он выдал ей более подробный пересказ событий, оставив за рамками рассказа лишь то, о чём он тогда думал. Не было нужды давать ей знать, как сильно на него повлиял вид полуодетой фигуры Алиссы.
— Ох, Грэм, — сказала она, когда он закончил.
— Что? — нервно спросил он.
— Надеюсь, твоей матери она понравится, — сказала медведица.
— Я с ней только познакомился, — заупирался он.
— Ну, она уже оставила на тебе свою метку, в данном случае — весьма буквально, — заметила Грэйс, указывая на его раненое лицо.
— Это пантера, — парировал он.
— Но швы ты оставил, — отозвалась Грэйс. — Это уже о многом говорит. — Она встала, чтобы уйти.
— Ты же никому не скажешь? Про платье и… — сказал он с отчаянием в голосе.
— Нет, я сохраню твою тайну, но за девушкой этой я пригляжу, — чопорно ответила она.
Он открыл ей дверь, поскольку она была слишком короткой, чтобы сделать это самостоятельно:
— Спасибо, Грэйс.
— Просто не сделай ничего, о чём потом пожалеешь, — ответила она, и ушла.
Глава 14
Мэттью встретился с Грэмом за завтраком, и попросил его последовать за ним в мастерскую. Когда они зашли туда, Мэттью одарил его заговорщицкой улыбкой.
— Закончил?
— Нет, — сказал молодой волшебник.
Лицо Грэма вытянулось:
— Тогда чего ты улыбаешься?
Мэттью вздохнул:
— Тебе определённо трудно угодить.
— Я просто хочу вернуть его на место до того, как вернётся Мама!
— А потом что?
— Потом я смогу вздохнуть свободно — вот что.
— Ну, мне кажется почти бессмысленным чинить или улучшать Шип, если он просто будет висеть на стене, продолжая выглядеть сломанным. Не так ли? — спросил Мэттью, явно к чему-то клоня.
— Я подумал, что перейду этот мост только если придётся, — признался Грэм.
— И когда именно?
— После того, как стану совершеннолетним? — подал мысль Грэм. — Или даже лучше — когда она умрёт… от старости, естественно! Я бы никогда не желал маме смерти.
Мэттью склонил голову вбок:
— Ты ведь осознаёшь, что твоей матери и сорока нет? Когда она отойдёт, ты и сам будешь близок к старости.
Грэм закатил глаза:
— И я уверен, что у тебя есть идея получше.
— Ага, но в конце концов тебе придётся настоять на своём.
Грэм это уже сделал один раз, и всё ещё чувствовал себя виноватым. Он не был уверен, желал ли он сделать матери ещё больнее:
— У меня в любом случае не будет никаких прав, на которых я смогу настоять, пока я не достигну совершеннолетия.
Мэттью кивнул:
— Хорошие новости заключаются в том, что у меня, возможно, есть способ помочь тебе продержаться до этого срока.
— И что это?
— Татуировка, — объявил его друг, улыбаясь от уха до уха, будто он только что высказал самую умную мысль в мире.
— Я не могу сделать татуировку! — заупирался Грэм. — Мне придётся её скрывать, а ты знаешь, как хорошо я скрываю вещи, — а затем приостановился: — Постой, а чего хорошего мне сделает татуировка?
— Отличный вопрос, мой юный друг, — хитро сказал Мэттью, пытаясь имитировать проныру-жестянщика, торгующего своими товарами.
