Процесс завершился через, наверное, минуту или две, а затем Мэттью с любопытством взглянул на друга:
— Чёрт, Грэм, ты даже не дёрнулся.
Грэм моргнул, глядя на него, а затем вернулся его мыслящий разум, который знал слова:
— Было очень больно, — признался он.
— А глядя на тебя, я бы не сказал.
— Это трюк, которому я научился у Сайхана. Мне прямо сейчас проверить?
Мэттью кивнул:
— Секундочку, надо всё подготовить. — Не потрудившись объяснить, он вынул то, что, похоже, являлось всё тем же мечом, который они позаимствовали пару месяцев тому назад. Меч всё ещё был сломан, но он хотя бы больше не был разбит на тысячу кусочков. Мэттью поднял оружие, затем будто коснулся чего-то, и меч исчез.
— Куда он делся?
— Куда-то… ещё, в другое измерение, — сказал волшебник. — Теперь ты сможешь призывать его к себе, и он транслоцируется тебе в руку, где бы ты ни был. Попробуй.
— А что надо делать? — спросил Грэм. Татуировка исчезла с его руки, хотя кожа на месте её нанесения была раздражённой, и кое-где кровоточила. Он почти мог видеть узор татуировки в покрывавших руку красных пятнах.
— Вообрази, что толкаешь энергию в то место, где находится татуировка. Одновременно думай о мече у себя в руке, — проинструктировал Мэттью.
Потребовалось несколько попыток, прежде чем Грэм сумел скоординировать свои мысли и образ меча у себя в голове, но когда он сумел это сделать, меч появился естественным образом, будто всё это время был у него в руке.
— А теперь наоборот, — сказал Мэттью. — Вытяни энергию из татуировки, и вообрази исчезновение меча.
Это было труднее, но в конце концов он сумел. Он попрактиковался, несколько раз призывая меч, всё больше возбуждаясь.
— Это поразительно, Мэтт!
— Ты ещё подожди, пока я не закончу меч, — самодовольно сказал его друг.
— А что именно уже готово?
— Ну, эта часть — и ещё он больше не разбит на тысячи кусочков.
— И всё? Он у тебя уже не первый месяц!
Мэттью пожал плечами:
— На это уходит больше времени, чем я ожидал, но пока что всё работает так, как я надеялся. Мне пришлось сперва разобрать его, а поскольку ты беспокоишься о матери, то первой формой, которую я закончил, стала вот эта.
— Первой формой?
— Сломанный меч, — сказал Мэттью. — Чтобы ты мог заставить его принять прежний вид — вот эту форму.
— У него будут разные формы? Например?
— Следующей будет оригинальная, не сломанная форма, — сказал его друг. — А потом… позволь мне тебя удивить.
Грэм посмотрел на него с нарастающим уважением. Он беспокоился, что его друг может и не суметь совершить обещанное, но теперь он начинал верить. Он также подозревал, что потенциал Мэтта как чародея значительно превышал всё, что кто-либо осознавал.
— Тебя научил этим чарам твой отец?
— Он научил меня всему, что знает, но это — нечто новое… я думаю. Не знаю, что было известно древним, но я полагаю, что это — совершенное новшество. Транслокация очень отличается, и то, что я буду делать с ней, с твоим мечом, ну, я уверен, что никто никогда не делал такого прежде. — В голосе молодого волшебника звучала тихая гордость.
Глава 15
— Ты готов, — сказал Сайхан. Прошло два дня с тех пор, как Грэм получил невидимую татуировку.
Он посмотрел на своего наставника, но поскольку говорить ему не разрешали, то он ждал, молча.
— Давай, — сказал мужчина. — Можешь пока говорить свободно. У тебя будут вопросы.
— Готов к чему, Зайхар?
— Начать нападать — или, по крайней мере, пытаться.
До этого момента Грэм занимался исключительно попытками удержать нужное состояние разума, чтобы обнаруживать атаки и избегать их. Тем не менее, он был слегка разочарован. Он надеялся, что его могут начать учить бою в доспехах, или хотя бы со щитом. Драка на палках в открытом поле едва ли была реалистичным способом научиться тому ремеслу, которое ему однажды понадобится.
Сайхан прочёл недостаток энтузиазма на его лице:
— Чего ты ожидал?
— Когда я начну учиться быть рыцарем?
— А что это значит?
— Ну, знаете, тренировка в броне, с тяжёлым оружием, с тяжёлым копьём. Остальные… они учатся ухаживать за своей бронёй, как нести её вес, как пользоваться щитом. Вы ничего из этого со мной даже не обсуждали, — объяснил Грэм.
— Я не учу тебя быть рыцарем, — сказал Сайхан. — Кое-чему из этого ты научишься позже, а остальному можешь научиться у кого угодно. Я учу тебя чему-то гораздо более важному.
Лицо Грэма омрачила фрустрация:
— Чему же?
Сайхан обнажил зубы, дико осклабившись. На лице старого воина это выражение было устрашающим, с полной энтузиазма угрозой:
— Я учу тебя выживать, мальчик — выживать и побеждать. Дрессажу ты можешь научиться у любого кавалериста. Я учу тебя убивать — мечом ли, копьём ли, или голыми руками. Потом сможешь приукрасить это как тебе угодно.
Он упрямо уставился на своего инструктора:
— Я не собираюсь быть убийцей.
— А кем, по-твоему, является рыцарь, мальчик?
Грэм выпрямился, думая о своём отце, вспоминая его и всё то, что о нём рассказывала мать:
— Рыцарь защищает. Он с честью служит своему лорду, и защищает слабых.
— Я собираюсь убить твою сестрёнку, мальчик. Как ты будешь её защищать? — сказал здоровяк со злым блеском во взгляде.
Грэм знал, что ситуация была гипотетической, но прозвучавшие из уст Сайхана, эти слова заставили мурашки пробежать по его спине.
— Я не позволю.
— Нет. Ты отрубишь мою ёбаную башку, или сделаешь ещё что-то столь же перманентное. Сделаешь меньше — и твоя сестра мертва. Ты думаешь как солдат, ты просто хочешь получать приказы и сражаться в составе группы. Или, возможно, хочешь быть командиром, и вести своих людей на славную битву в поле — но я здесь не для того, чтобы учить тебя этой херне.
Ни в войне, ни в битве нет ничего славного. Убивай, или будь убитым. Ты можешь изучать тактику, и научиться быть великим полководцем, но это — здесь, — указал Сайхан себе на голову. — Сначала тебе надо выжить, а это означает понимание того, как сражаться, и как не быть убитым. Вот, чему я тебя учу. Остальному тебе придётся научиться у кого-то ещё.
Грэм нахмурился.
— Начнём сначала, — сказал Сайхан, делая глубокий вдох. — Есть три типа бойцов: сражающиеся телом, сражающиеся разумом, и сражающиеся сердцем.
