— О, — сказала Айрин.
Грэм внимательно прислушивался к новой информации. Мать ничего не говорила ему о том, что у них есть завесы приватности — хотя до событий предыдущего вечера его это бы и не волновало.
— Она, наверное, поехала прокатиться, — подал мысль Мэттью.
— Ага, — согласилась Мойра, — но могла бы меня попросить. Я бы поехала с ней.
Опустив голову, Грэм сосредоточился на еде. Он всё ещё умирал от голода, и лучшим, что приходило ему в голову, было вообще не участвовать в этом разговоре. По его виску пробежала капелька пота, и он надеялся, что никто не спросит его, почему он вспотел. «Если они спросят, я скажу им, что здесь жарко», — повторял он про себя. Он был ужасным лжецом, но подумал, что если постарается, то справится с простой ложью, если уже будет иметь ответ наготове.
К счастью, они не спросили.
* * *
— Я могу взять выходной?
Сайхан одарил его ничего не выражающим взглядом, прежде чем в конце концов ответить:
— Зачем?
Грэм успел ненадолго вернуться в свою комнату, но потом вспомнил, что должен был встретиться с учителем. Он сказал Алиссе, что попытается выпросить выходной, а потом вернулся на встречу с Сайханом.
— Я не спал почти полтора дня. Я полудохлый. — Ему было легко быть честным воином, поскольку тот никогда не задавал вопросов, не относящихся к текущему состоянию дел.
— Значит, это будет хорошей возможностью, — со злым выражением лица сказал здоровяк. — Ты сегодня научишься двум вещам.
Его ученик не стал спрашивать. Грэм знал, что его наставник объяснит, если сочтёт это нужным.
В этот раз он счёл:
— Первая — что бой никогда не приходит тогда, когда ты готов, а вторая — что пренебрежение уходом за собственным телом всегда является плохим решением.
К тому времени, как Грэм вернулся в замок тем вечером, его тело ныло от головы до пяток. Они дрались голыми руками — он подозревал, что его учитель выбрал это исключительно потому, что это позволяло ему точнее контролировать то, как и где он оставлял своему несчастному ученику синяки.
Когда он вернулся, Алиссы в его комнате не было, поэтому он не увидел её, пока не пошёл на ужин в главный зал. Выражение разочарования, которое он увидел на её лице, сказало ему, что она не была рада его неспособности вернуться — но, конечно же, открыто говорить об этом за столом они не могли. Её лицо переменилось, когда она увидела, в каком он был состоянии.
Его ноги дрожали, пока он осторожно опускался на своё место, и вздрогнул, когда обнаружил новый синяк.
— Ты в порядке? — с некоторой озабоченностью спросила Алисса.
— Я упал после обеда.
Мэттью уставился на него:
— Ты что, подрался с кем-то?
— Я просто упал, вот и всё, — упрямо сказал Грэм, отказываясь смотреть на своего друга.
Мэттью наклонился к нему, прошептав:
— Я вижу твои синяки — включая те, что скрыты твоей одеждой. И моя сестра тоже видит. Кто это сделал?
— Это же был Перри, так ведь, — гневно сказала Мойра, наклоняясь через стол и понизив голос. — Это нечестно. Он упражняется каждый день, а теперь третирует тебя просто потому, что ему нравится так же девушка что…
— Говорю же: я упал! Оставьте меня в покое, — громко проворчал Грэм. Затем он понизил голос, заметив любопытные взгляды сидевших далее вдоль стола взрослых. — Никто меня не третирует.
— Мы не можем помочь тебе, если ты не будешь с нами говорить, — с увлажнившимися глазами сказала Мойра.
Алисса боялась, что Мойра может закатить сцену, поэтому вмешалась:
— Оставь его в покое. Он мужчина. Если захочет нашей помощи — скажет.
Мэттью хлопнул его по плечу, послав по его телу ещё одну острую волну боли:
— Просто скажи слово, и я заставлю их дорого заплатить.
— Я не хочу твоей защиты, и не нуждаюсь в ней! — Грэм разозлился, хотя и чувствовал некоторую гордость в том, что только что сказала Алисса.
После этого за столом воцарилась тишина, за что Грэм был очень благодарен. Поев, он вернулся в свою комнату, без промедления найдя кровать. Он спал как убитый, упав в незапятнанную снами черноту.
Он проснулся несколько часов спустя, одновременно сбитый с толку и удивлённый. Рядом с ним пристроилось тёплое тело, и он ощутил, как Алисса провела ладонью по его груди.
— Как?
— Ты оставил дверь незапертой.
Он взял локон её волос, и провёл его по своим губам, наслаждаясь запахом:
— Похоже, то было мудрым решением.
— Тебе нужно больше отдыхать.
— Сколько времени?
— Полночь. Я подождала, пока не убедилась, что близнецы наверняка ушли домой, прежде чем прокрасться сюда, — объяснила она.
— Значит, я отдохнул достаточно.
Она не стала возражать, поскольку он ясно дал понять, что именно он имел ввиду. Дальше они не спали.
Глава 19
Следующие две недели были самыми счастливыми в его жизни, и Грэм приноровился к новому распорядку. Большинство утренних часов он проводил с Чадом, учась следопытству, или упражняясь в стрельбе из лука, вторую половину дня проводил с Сайханом, и засыпал сразу же после ужина.
Ночи его принадлежали Алиссе.
Она ждала, пока большинство не отходило ко сну, прежде чем тихо прошмыгнуть к его двери, двигаясь подобно призраку. Он заботился о том, чтобы дверь никогда не была заперта, и как только она была внутри, следующие пять часов принадлежали только им одним — тихий рай тьмы и мягких поцелуев.
До формального Зимнего Бала оставалось лишь несколько дней. Леди Алисса нехотя поднималась с кровати, чтобы одеться, а он оценивающе наблюдал за ней. Она стала приносить с собой простое платье, чтобы не казаться такой подозрительной, если всё же встретит кого-то в коридоре, возвращаясь. В его платяном шкафу она хранила ещё одно.
Алисса посмотрела на Грэма с любопытным выражением на лице:
— Как думаешь, насколько далеко позволяет видеть особое зрение волшебника?
— Волнуешься, что один из близнецов может проснуться раньше, чем ты успеешь пробраться обратно по утру? — спросил Грэм.
— Нет, я слушала, когда они сказали тебе об особых завесах приватности твоей матери. К тому же, они на самом деле спят далеко отсюда. Так ведь?
Он поднялся с кровати на локтях:
— Откуда ты знаешь?
— Мойра упоминала об этом однажды, — ответила она. — К тому времени я уже заметила, что якобы принадлежащие им покои кажутся весьма застоявшимися и необжитыми.
