— Этому никогда не случиться.
— Предоставь это мне. Если согласятся, то ты согласна?
Она вытерла щёки рукавом, но слёзы продолжили падать из её глаз.
— Да, — наконец сказала она. — А теперь перестань спрашивать. — Затем она поднырнула под его руку, и поспешно сбежала через внешнюю дверь. Прежде чем он смог прийти в себя, её не стало. В своей спешке она не заметила глаза-пуговки, наблюдавшие за ней из конца коридора.
Грэм остался с чувством торжества и печали. Он всё ещё не мог понять её неохоту, но был полон решимости. Он преодолеет любое препятствие, и обеспечит им счастье.
* * *
— Что? — спросил Чад.
— Почему бы тебе не показать мне, как ты так быстро стрелял в тот день?
— Какой день?
— Когда мы подрались.
Чад вздохнул:
— Этому мне тебя не научить.
— Почему нет?
— Потому что тебя это просто испортит. У тебя острый глаз, и лук ты держишь крепко, но таким лучником тебе не бывать.
Грэм с любопытством уставился на него, ожидая объяснения получше.
— Смотри, у тебя нет на это времени. Знаю, ты хочешь стать рыцарем, и уже дворянин. Такая стрельба требует жертв. Нельзя просто научиться ей, а потом вспомнить через год, когда захотишь. Ей надо практиковаться для поддержания. Это как пристрелка по целям для боевых стрелков.
Это было из числа тех вещей, которые он показал Грэму, сопроводив демонстрацию объяснением того, почему ему не следует утруждать себя практикой в этом плане. Он установил на поле ряд целей, отмечавших расстояния от пятидесяти до двухсот ярдов. Охотник не попал по самым дальним целям, но его стрелы упали близко к ним, когда он пустил их по параболе. Он мог переключаться на любую дальность и поправлять прицел, чтобы стрела попадала рядом с целью, если не в саму цель.
Выстрелы Грэма были гораздо более случайными в своих попаданиях. Малейшее изменение угла выстрела могло изменять расстояние полёта стрелы на пятьдесят ярдов, или больше.
Стрелок объяснил, что для профессиональных лучников «пристрелка» была одной из самых важных форм упражнений, поскольку позволяла им стрелять вместе со своими коллегами, обрушивая град стрел на нужном расстоянии, чтобы попадать по приближающимся войскам:
— Но это также то, в чём надо упражняться каждую неделю. Тело твоё меняется, лук меняется, и надо подстраиваться под их лад, чтобы сохранять способность точно стрелять на расстоянии. Придерживайся стрельбы по близким целям — не дальше сорока ярдов. Эти навыки сохранятся гораздо дольше.
Мыль о том, что некоторые навыки требовали постоянной практики просто для их поддержания на функциональном уровне, была для Грэма новой концепцией. Судя по всему, это также было применимо к скоростной стрельбе.
— Смотри, — сказал Чад. — Я покажу, медленно.
Вытянув лук одной из рук, он запустил другую в свой колчан, и вынул две стрелы, держа их между пальцами. Он приложил одну из стрел зарубкой к тетиве, но удерживал её, не стреляя В положении его руки было что-то странное.
— У тебя рука задом-наперёд, — с любопытством сказал Грэм.
— Ага, — сказал охотник, — и стрела с той же стороны плеч, что и моя рука.
Обычно древко располагалось в противоположной стороны, чтобы создаваемое натяжением давление прижимало её к плечам лука. То, как её держал Чад, было бессмыслицей.
— Разве она не завалится вбок?
— Нет, покуда я держу обратным хватом — это создаёт натяжение по-другому, — объяснил мужчина. — Так я могу натянуть гораздо быстрее, и после первого выстрела я могу натянуть второй настолько быстро, что ты едва поймёшь, что я сделал.
— Но это кажется несколько неуклюжим.
— Так и есть, если не упражняться — и стрелять так больше чем на двадцать или тридцать ярдов будет лишь тратой стрел. Такие выстрелы требуют крепкой руки и точного прицела. И если научишься так стрелять, а обычную практику бросишь, то потеряешь форму.
— Поэтому мне не следует себя утруждать…
— …Если только не планируешь посвятить жизнь луку, оно того не стоит, — закончил Чад. — Стреляй прямо, натягивай тремя пальцами. Вырежи это у себя на сердце, а когда понадобится, тело будет знать, что делать, и не собьётся с толку.
Глава 20
За несколько минут до обеда его внимание привлекла маленькая фигура.
— Привет, Грэйс.
— Могу я поговорить с тобой минутку? — спросила медведица.
Это не было её обычным небрежным приветствием, поэтому Грэм остановился, и с любопытством посмотрел на неё. Подняв Грэйс, он ответил:
— Конечно.
— Наедине?
— Уже почти обед.
— Много времени это не займёт, но я не хочу, чтобы кто-то услышал нас, — серьёзно сказала она.
Он вынес её наружу, чтобы отойти подальше от остальных.
— Что не так?
— Я видела кое-что этим утром, случайно, и это заставило меня немного заволноваться.
Его тело напряглось:
— Что ты видела?
— Ты же знаешь, я на самом деле не сплю. Вот, я гуляла…
— …и?
— И увидела, как Алисса покидала твои апартаменты.
— Ты кому-нибудь сказала?
Она покачала головой:
— Нет, но я не думаю, что твоя мать будет рада, если…
— Это не её дело!
— Ты — её сын.
— Это не даёт ей право управлять моей жизнью, — сказал Грэм.
— А если что-то случится? Если вас поймают, её репутация будет загублена. Что если она забеременеет?
— Мне плевать, Грэйс. Я женюсь на ней.
— Ты её едва знаешь. А что её родители?
— Они дадут нам благословение.
— Откуда ты знаешь? — спросила она его.
— Потому что должны, а если не дадут… — лицо Грэма приобрело упрямый вид — …они должны.
— Но…
— Я люблю её, Грэйс. Ничто не удержит нас друг от друга. — Он пристально уставился на медведицу. — Ты расскажешь кому-нибудь?
Она немного поколебалась с решением, и наконец ответила:
— Нет. — «Кому бы я ни рассказала, будет только хуже».
— Спасибо. — С этим он мягко поставил её на пол, и пошёл обратно. Пришло время есть.
* * *
После ужина Мэттью захотел с ним поговорить.
— Времени много не займёт? — спросил Грэм.
— Ты куда-то спешишь? — спросил его друг, широко улыбаясь. Он знал, что ни у кого из них не было никаких обязанностей.
