— Ты хочешь, чтобы я снова расквасил тебе нос? — пригрозил Грэм.
— Я искренне сказал.
— Однажды люди будут рассказывать о случившемся прошлым вечером, и всё будет выглядеть чертовски печально, если человек, которого я избил, окажется каким-то сломленным, конченым неудачником, — сказал Грэм.
— Э? — Перри был сбил с толку.
— Я говорю, что тебе лучше закончить начатое. Если хочешь исправить это, то, чёрт побери, сделаешь из себя мужика. Станешь рыцарем, и заставишь их однажды слагать о тебе песни.
— А тебе каким именно образом от этого будет лучше?
— По меньшей мере, я буду тем человеком, который однажды надрал задницу Сэру Перри. Мне этого хватит. — Грэм вяло улыбнулся.
Перри засмеялся, но внезапно перестал, когда его нос снова стал кровоточить. Запрокинув голову, он прижал к нему тряпку, пока кровь не остановилась.
— Нечестно это, — сказал он некоторое время спустя.
— Что именно?
— То, что меня обучают на рыцаря, в то время как сын Дориана Торнбера пропадает зря.
Глава 23
Их наконец выпустили задолго после полудня на следующий день. Голодный и томящийся жаждой, Грэм вернулся в апартаменты своей семьи, чтобы принять гнев своей матери.
Её там не было, но его ждали бабка и сестра.
Карисса сразу же обняла его, крепко сжав его своими маленькими руками.
— Прости, что заставил тебя волноваться, — сказал он ей.
— По крайней мере, ты думаешь в правильном направлении, — прокомментировала Элиз Торнбер, наблюдая за ним.
— Прости, Бабушка, — сказал Грэм.
— Иди сюда, — сказала старая женщина. Она подержала его на расстоянии вытянутой руки, изучая взглядом. — У тебя что-нибудь поранено?
— Только моя гордость.
— Ба, — ответила она, — это не рана совсем.
— Я подвёл вас.
— Если скажешь это твоей матери, то я буду всё отрицать, но я не могу сказать, что совсем уж недовольна, — признала старая женщина.
Грэм был поражён.
— Не смотри на меня так, дитя. Ты слишком похож на своего деда.
— Которого? — спросила Карисса вслух.
— На обоих! — ответила Элиз. — Сам выбирай. Дункан Хайтауэр в молодости был почти таким же круглым глупцом, как мой муж.
— А что насчёт Отца? — сказала Карисса.
Элиз засмеялась:
— Мой сын был робким мальчиком. Он никогда не ввязывался в драки.
— Робким? Грэм определённо никогда не слышал, чтобы его отца так характеризовали.
— Да, — вздохнула Элиз. — Мой сын был чрезмерно милым. Его отец думал, что с ним было что-то не так. Дориан никогда никому не делал больно, даже руки ни на кого не поднимал, пока рос. Даже когда тренировался, он себя сдерживал, чтобы кого-нибудь не поранить.
— Но…
Она замахала руками:
— Да, да, я знаю, что вы, наверное, слышали. Ваш отец был великим воином, и мир скорбит от его потери, но пока Дэвон Трэмонт не попытался убить его лучшего друга, Дориан ни разу не вредил никому в гневе.
— И даже в тот раз первый удар получил не Дэвон, — сказала стоявшая в дверях Роуз.
Элиз вздрогнула, а затем тихо засмеялась:
— Я и забыла об этом.
— Что? Что забыла, Бабушка? — спросила Карисса.
— Это была ваша мать, — сказала Элиз.
Грэм в шоке уставился на неё.
— Он собирался убить Дэвона Трэмонта, но ваша мать вмешалась — или так мне сказали. Меня там не было, — объяснила Элиз.
— Но это же был не сильный удар… ведь не сильный, Мама? — сказал Грэм, ища подтверждения у матери.
— Он разбил мне губу, но это не было намеренным. Я застала его врасплох, и он ударил наотмашь, ещё не зная, что это была я, — сказала им Роуз. — Он потом годами за это винился.
— Как бы то ни было, — сказала Элиз, — они все теперь будут осторожнее. Людям уже давно пора научиться быть осторожными с Торнберами.
Роуз хмуро и неодобрительно глянула на Элиз:
— Могу я переговорить с тобой наедине? — Обе женщины ушли в комнату Грэма, и закрыли дверь.
Сестра снова обняла его, прежде чем спросить:
— Почему ты это сделал?
Грэм посмотрел в её доверчивые голубые глаза, и почувствовал стыд, но попытался скрыть его небрежной улыбкой:
— Я же сказал тебе, перед танцем — помнишь?
— Что сказал?
— Что я поколочу всякого, кто не пригласит тебя на танец, а также всякого, кто пригласит тебя на танец, — напомнил он.
Карисса немного поразмыслила над этим. Действительно, Перри не приглашал её танцевать, а с Лордом Эриком и Лордом Стефаном она танцевала. Все трое получили раны в устроенной Грэмом драке. Она знала, что он шутил, но всё равно подыграла ему, мягко похлопав его по ладони:
— Я и забыла! — с притворной серьёзностью воскликнула она. — В будущем я буду очень осторожна в том, к кому проявляю благосклонность.
Элиз вышла из его спальни, и Роуз окликнула его:
— Грэм, пожалуйста, подойди сюда. — Он вошёл внутрь, и она закрыла за ним дверь.
— Ты осознаёшь, что опозорил всю нашу семью, не так ли? Это — не повод для смеха, — наставительно сказала его мать.
— Осознаю.
— Мне пришлось просить прощения у Лорда Эрика и Лорда Стефана, чем ты тоже займёшься сразу после того, как мы тут закончим. Я пошлю в их дома дорогие подарки, чтобы возместить твоё оскорбление.
— Мне жаль, Мама.
— Ты хотел бы объяснить, что заставило тебя напасть на сына Капитана Дрэйпера посреди официального бала? — Её голос был спокойным, но он чувствовал скрывавшийся под слоем спокойствия гнев.
— Нет, Мама, не хотел бы.
Она сверкнула взглядом — такое предупреждение он не смел игнорировать.
— Почему нет?
— Потому что я не буду повторять лживые слова, даже чтобы оправдать свои действия.
— Значит, ты считаешь, что защищаешь кого-то другого. В этом дело?
Он слегка кивнул.
— Алисса заходила, надеясь тебя повидать, — сказала Роуз, меняя направление беседы. — Мы мило поболтали.
Грэм побледнел лицом.
— Не волнуйся. Я не сказала ей ничего непристойного. Она, похоже, искренне заботилась о тебе, — заверила она его. — Она имела какое-то отношение к твоей драке?
Грэм замер, боясь двигаться или даже дышать.
Роуз сузила глаза:
