Грэм знал, что это была его вина, и пылал в равной степени от возмущения и стыда. Но он был уставшим, очень уставшим. Чернота снова накрыла его подобно тёплому одеялу, которое могло защитить его от холода земли под ним.
— Грэм! Грэм!
Что-то било его по лицу. Он открыл глаза, раздражённый, и сделал ещё один глубокий вдох. Его сердце снова колотилось — верный признак того, что он перестал дышать. В поле его зрения попали размытые черты маленькой медведицы. Грэйс была рядом, и била его по щекам своими лапками.
Он хотел сказать ей оставить его в покое, но его рот отказывался повиноваться. Всё отказывалось повиноваться. Двигались лишь его глаза и, когда он о них вспоминал, его лёгкие.
— Что с тобой не так? Говори со мной! — сказала она взволнованным и отчаянным голосом.
Медведица исчезла из виду, осматривая его тело с головы до ног. Когда она снова показалась ему на глаза, он увидел, что её тряпичное тело было обожжённым и грязным. «Она, наверное, прошла через дом», — заметил он.
— У тебя длинный, неглубокий порез вдоль рёбер, но он не очень большой. Уже не кровоточит. Почему ты не можешь двигаться?
Она проверила его руки.
— На запястье у тебя маленькое пятнышко, но это может даже не быть раной. Похоже скорее на укус насекомого, — объявила она.
Она ждала рядом с ним, толкая его лапками каждый раз, когда его глаза закрывались. Прошёл, наверное, час, но она не уходила. В конце концов ей стало скучно, и она снова заговорила.
— Коналл и твоя сестра в безопасности. Они едва не затоптали меня в коридоре. Вот, как я узнала о том, что происходит. Коналл сказал мне, что ты ещё был в доме. Он также сказал, что…Айрин была… — Тут она остановилась, не в силах продолжить.
«Она жива», — хотелось закричать Грэму.
— Мне следовало быть здесь, — горестно сказала Грэйс. — Это было моей работой. Я должна была защищать семью. Если бы я была здесь, а не бегала по замку, то ничего этого не случилось бы.
Грэму хотелось смеяться. Мысль о том, что мягкая игрушка защитила бы их, была нелепой, но боль в голосе Грэйс была подлинной.
— Если бы они не были уже мертвы, когда я сюда добралась, то я бы всех их поубивала, — прорычала она, её тонкий голос звучал свирепо. — Но ты это сделал, не так ли? Это ты был здесь, вместо меня.
«Ты ничего не смогла бы сделать», — подумал Грэм. Ему хотелось обнять её, хоть немного её утешить.
— Я нашла Лилли, — сказала она безжизненным голосом. — Она собиралась выйти замуж. Ты знал?
Он не знал. Наверное, об этом ходили разговоры, но он не обращал бы на них внимания. «Карисса знала, наверное».
— Все эти годы, она потратила лучшую часть своей молодости, заботясь о семье. Она едва ли тратила время на себя, но она нашла кого-то, кто был достаточно терпелив, чтобы ждать её. Теперь она мертва, потому что я была слишком занята, удовлетворяя своё собственное эгоистичное любопытство вместо того, чтобы быть здесь. — Грэйс уткнулась головой ему в грудь. — Дэвид… представить не могу, как больно от этого будет ему, и Питэру. Бедный Питэр, он души не чаял в своей сестре.
Питэр Такер, брат Лилли, был камергером Замка Камерон, но Грэм не был уверен, какого Дэвида она имела ввиду. «Дэвид Саммерланд?». Он был примерно подходящего возраста, и был в замке достаточно часто, чтобы знать Лилли. Он был портным в Уошбруке. Грэм его едва знал. Он был тихим, мягким человеком — как раз таким, какой полюбил бы кого-то вроде Лилли. «Из них получилась бы хорошая пара».
Его кисть дёрнулась, ответив на его порыв погладить медведицу.
— Твоя кисть двинулась.
Действительно, двинулась. Она также адски болела. С возвращением толики подвижности частично вернулись и чувства. Его кисть ныла, и по мере того, как онемение уходило из его руки, боль расходилась по его телу. Его руки и ноги ощущались так, будто его связали, и избивали дубинками. Вскоре после этого его торс присоединился к этому хору невзгод.
— О-х-х, — простонал он.
Грэйс похлопала по нему лапкой, посылая по его телу волны агонии.
— Тебе становится лучше. Что случилось? Ты можешь говорить? — Она трясла его, и хотя её маленькое тело не могло особо его сдвинуть, этого хватало, чтобы вызвать у него желание кричать.
— Во имя всех мёртвых богов! Пожалуйста, прекрати! — попытался крикнуть он, но из его рта донеслась лишь мешанина звуков. Рёбра Грэма свело, когда он попытался говорить, а рот его вяло раскрывался.
Она продолжала трясти и шлёпать его лапами, превратив следующую четверть часа в болезненное переживание. В конце концов он вернул себе достаточно контроля, чтобы сказать ей:
— Флехлаши, фажалусфа. Вольно. Не флохай мена.
— Ох! Прости. — Грэйс остановилась. — Что они с тобой сделали?
— Офлафили, — сумел выдавить он, приподнимая запястье, чтобы указать найденное ею пятнышко. Движение послало огненные волны по его руке. — У-у-у! — ахнул он. «Это было ошибкой», — сказал он себе.
Остаток дня представлял из себя одну лишь пытку, и почти опустилась ночь, прежде чем Грэм сумел принять сидячее положение. Всё болело. Вообще всё.
Дом сгорел, пока от него не остался лишь пепел и несколько дымившихся балок. Ворот в Замок Камерон больше не было, и Грэм знал, что они с Грэйс остались одни минимум в сотне миль от дома. Хотя возвращаться домой он и не собирался.
Ему нужно было заняться кое-чем более важным — спасением и, если возможно, местью. Он описал случившееся Грэйс, пока поправлялся. Медведица была в ярости, мягко говоря.
— Я убью эту сучку, — выругалась она.
Такие слова казались для неё неуместными, но Грэм не мог упрекнуть её.
— Нет, Грэйс. Оставь её мне.
— Да посмотри, что она с тобой уже сделала.
Грэм устало кивнул:
— Я не дам ей второй такой возможности, но я хочу, чтобы ты пообещала не вредить ей. — Он не мог не задуматься о том, как именно медведица собиралась осуществить свою месть.
— Почему? — свирепо сказала Грэйс.
— Потому что я всё ещё люблю её, несмотря ни на что. Я не знаю, почему она это сделала, и я позабочусь о возвращении Айрин, но в конечном итоге она сохранила мне жизнь вместо того, чтобы убить меня. Если кому её и убивать, так это мне. — С течением дня его гнев утих, и теперь тускло тлел. У Грэма было больше вопросов, чем ответов, и он хотел узнать правду, прежде чем решит судьбу Алиссы.
— А что Лилли? — упрекнула Грэйс.
Грэм снова дёрнулся, вспоминая её окровавленное тело.
— За это будет расплата, но я не думаю, что Алисса этого хотела. Вообще, я не думаю, что она была тут главной, но она всё же должна нести какую-то ответственность за случившееся.
— Ты глупец, Грэм. Ничего хорошего не выйдет из проявления милосердия по отношению к этой вероломной путане, — ядовито прошипела Грэйс.
