— Почему? — спросил он, обращаясь к умирающему. — Почему вы это сделали?
Тот вращал глазами, со страхом глядя на Грэма. Он знал, что умирает, но ещё не боялся завершающего удара. Его губы разомкнулись, и он попытался что-то сказать, но слова его донеслись мокрыми и невнятными. Из его рта потекло что-то тёмное. Грэм был уверен, что в свете дня жидкость эта была бы красной.
«Неужели он это ощущал?» — подумал Грэм о своём отце. «Сколько раз он такое переживал?». Говорили, что Дориан Торнбер убил сотни, если не больше, как на войне, так и в более мелких, личных конфликтах. «Это должно было свести его с ума… если только это не приносило ему удовольствие».
Но воспоминания Грэма об отце не рисовали безумца. Его отец был добрым и терпеливым. И мать его так же говорила. Грэм пожалел, что его отца не было в живых, и что он не мог спросить его. «Как ты боролся с этой болью, с виной? У меня теперь руки заляпаны кровью».
Лежавший на земле человек снова попытался заговорить, и на этот раз слова были достаточно ясными, чтобы понять их:
— Мне… заплатили.
Он был наёмником. Была ли у него семья? Ждал ли кто-то где-то его возвращения?
— Не ту работу ты выбрал, друг, — сказал Грэм. — Кто тебе заплатил? — Его слова звучали спокойно, почти небрежно срываясь с его губ. «Кто же этот бесстрастный убийца?» — подумал Грэм. «Это же не могу быть я».
Но это был он.
— Пожалуйста… — взмолился наёмник, не в силах договорить.
Грэм сходил к другому, и забрал меч. Им будет проще воспользоваться. Нож был слишком близким, слишком личным. Снова встав над умирающим человеком, он занёс меч, пытаясь решить, куда лучше вонзить лезвие, чтобы прервать его муки. Мужчина сверлил взглядом его глаза, умоляя и обвиняя одновременно.
Грэм бросил оружие. Это было слишком холодным. Если он и сделает это, то примет весь вес ответственности. Он обнажил нож, и присел рядом с фигурой.
— Мне жаль, — сказал он, и вонзил нож в сердце мужчины.
Незнакомец дёрнулся, и умер, испустив последний мокрый вздох. Глаза его так и не отпустили взгляда Грэма.
Хотя его желудок и был пуст, Грэма затошнило, и он начал блевать на землю. Из него вышло немного жидкости, а после этого его сотрясала лишь сухая рвота. Грэйс к этому моменту уже стояла рядом, мягко похлопывая его по спине, но ничего не сказала.
Глава 34
Грэм переместил тела, оттащив их где-то на двадцать ярдов от лагеря, прежде чем снять с них одежду и сапоги. В темноте трудно было сказать, что было ему впору, а что — нет. Куртка и плащ того, кого он ударил ножом, были испорчены, но его сапоги, пояс и штаны наверное ещё были в порядке. Пожитки того, чью голову он размозжил, скорее всего не пострадали. С ними он разберётся утром.
Положив одну скатку на другую, он свернулся внутри, надеясь согреться. Сна он не ждал. Его совесть наверняка не могла этого допустить — но когда он закрыл глаза, и снова их открыл, то обнаружил сияющее в небесах утреннее солнце. Утомлённость его тела взяла верх над его моральным смятением.
Он тихо полежал несколько минут, наслаждаясь звуком пения птиц и игрой солнечных бликов на близлежащих камнях. Его разум был неподвижным, в состоянии покоя. Прошлой ночью он совершил ужасные вещи, но он был осторожен, на глядя на них прямо. В свете дня они казались кошмарами, воистину ужасными, но нереальными.
— Ты проснулся, — заметила Грэйс.
— Похоже на то, — ответил он, садясь.
— Как ты себя чувствуешь?
— Позже, — сказал он ей. — Нужно заняться делами. — Он встал, и начал перебирать хаотичные остатки лагеря, собирая в кучку вещи, которые оставит себе.
Там было два рюкзака, и в них — достаточно хлеба, сушёного мяса и твёрдого сыра, чтобы двум людям хватило на несколько дней. Он скромно позавтракал, и убрал остальную еду в один из рюкзаков. Одну из скаток он свернул, и также привязал к рюкзаку, а затем осмотрел одежду.
По большей части она оказалась слишком маленького размера, и его собственные дублет и штаны были гораздо лучше, несмотря на то, что предназначались для более цивилизованной среды. Он посчитал везением тот факт, что у одного из мужчин были большие ступни — его сапоги были узкими, но всё же налезали. Грэм сделал на них два небольших надреза, спереди и по внешнему краю, давая своим стопам достаточно места, чтобы ему было удобнее. Волдыри от мозолей он себе позволить не могу.
Он нацепил на себя одну из портупей, и выбрал тот из двух мечей, что был получше, а затем сделал то же самое с луками, натягивая их до упора, чтобы проверить их силу. Он собрал стрелы из обоих колчанов, и пересчитал. «Двадцать три».
Покосившись на солнце, он решил, что было примерно девять утра. Подхватив Грэйс, он посадил её на плечо, и стал спускаться.
— Сосредоточься на склонах, на случай если там ещё засады, — сказал он ей. — А я буду беспокоиться о том, как найти их след.
— Конечно, — сказала Грэйс. — Как ты…?
— Позже, — перебил он. — Значительно позже.
— Ладно, — сказала она, смирившись его неохотой.
К полудню они достигли взгорка, бывшего основанием горы, разделявшей промоину. Грэм теперь уже был далеко от всего, с чем он был хоть немного знаком, и не мог быть уверен, какие были достоинства у каждого из путей, поэтому он никак не мог решить, куда могли двинуться преследуемые ими люди. Любой из путей мог быть тупиком, или оба могли куда-то вести.
Он потратил час, безуспешно проверяя восточную сторону, прежде чем попробовал западный путь. Там он за минуты обнаружил несколько следов — немного взрытой земли, немного притоптанной травы. Решающим доводом стал кусочек кожи, скорее всего от упряжи, которую кто-то зачем-то подрезал.
Они пошли дальше, перебираясь через всё более трудно проходимую местность, или обходя её стороной. Грэм мог бы забеспокоиться о том, что она станет совершенно непроходимой, но знал, что преследуемые уже однажды провели по ней вьючных животных, и наверняка спланировали дорогу заранее. Он не отрывал взгляда от земли, доверяя Грэйс предупредить его о наличии каких-либо скрытых ловушек.
Где-то около середины второй половины дня в его ушах начал нарастать странный звук. С этим звуком он не был знаком — это был далёкий рокот, будто неподалёку были речные пороги. Но воды не было. Низкая каменистая долина, по которой они шли, была сухой, и звук, похоже, доносился сверху, будто само небо его издавало.
— Что это? — задумался он вслух.
— Я не знаю.
Гора слева от них была невысокой, и к её хребту вёл пологий склон.
— Давай поднимемся, — предложил Грэм, — может, сумеем оттуда что-то разглядеть.
Полчаса спустя они были близки к хребту горы. Грэм пригнулся, когда они добрались до вершины, не желая предупредить врагов о своём присутствии. Кто угодно, двигающийся внизу, смог бы увидеть их с расстояния в несколько миль, если они тут встанут.
