— Я не могу бежать достаточно быстро, — сказал он ей.
— Ужаснейший помощник, — крикнула она в ответ. — Твоя взяла, Грэм, но я тебе этого не прощу. — Тело Грэйс вытянулось, и её размашистый бег ускорился. Как Грэм и подозревал, она могла бежать гораздо быстрее.
Грэм замедлился, и остановился в узком месте, оставаясь поближе к нависавшему валуну. Всадники были близко, не более чем в двадцати ярдах позади него, и он видел их злые оскалы по мере того, как они приближались на полном галопе. Их было не менее пятидесяти, кто-то был с копьями, в то время как другие держали сабли и маленькие щиты.
Он в последний раз подумал о Дориане. «Я тебя не разочарую, Отец». Скоро они узнают, на что способен Торнбер».
Он стоял к ним лицом, с раскрытыми ладонями и безоружный, пока первый из всадников нёсся на него, направив копьё ему в грудь. Когда приближавшаяся лошадь была не более чем в пятнадцати футах, он призвал Шип, на этот раз в полной форме, как шестифутовый двуручник с вставленным в рукоять массивным рубином. Рубин он заметил с некоторым удивлением. «Отличное решение, Мэтт», — но времени оценить это у него не было.
С приливом сил, Грэм в последнюю секунду уклонился вправо, выбрав ту сторону, которую всадник меньше всего ожидал. Правша обычно пошёл бы влево, чтобы иметь возможность эффективнее бить таким большим оружием — хотя у всадника и не было шанса осознать, что его жертва теперь была вооружена.
Копьё промахнулось по нему, а клинок Шипа аккуратно отрубил лошади передние ноги, послав всадника в смертельное падение, но Грэм не останавливался. Снова нанеся вперёд удар большим мечом, он крутанулся, нанося удар вверх, и перерубая горло скакуну второго всадника. Сталь легко прошла сквозь правую сторону лошадиной шеи, прежде чем продолжить движение, пробив грудь всадника.
За несколько секунд пространство вокруг него превратилось скотобойню из крови и кричащих лошадей. Задние всадники замедлились, чтобы не врезаться в своих умирающих товарищей. Грэм в такой сдержанности не нуждался… он только-только разогревался.
Побежав среди них, он бил Шипом, рубя людей и животных, прорубая себе усыпанную трупами дорогу. Копья били по нему, но он уклонялся от каждого удара с нечеловеческой грацией, а когда против его меча поднимался щит, он его игнорировал. Шип рубил плоть, кости, и даже стальные щиты с одинаковой лёгкостью.
Шип пылал в его руках, и чем дольше Грэм сражался, тем мощнее он становился. Лихорадочная энергия текла из красного камня в рукоять, и скоро он двигался с невероятной скоростью. Грэм шагал сквозь врагов, которые будто двигались слишком медленно, и в руках своих он нёс смерть.
Время текло медленно, пока он шёл среди них. Люди рыдали и умирали, пропитывая землю своей кровью. Он разбивал мечи, выбивал людей из сёдел, а когда они просили пощады, их слова не находили в нём отклика.
После неопределённого промежутка времени битва встала. Оставшиеся всадники отступали, убегая прочь в страхе и ужасе от демона, зарубившего столь многих. Позади них, где-то в пятидесяти ярдах, ехал бронированный мужчина, небрежно пробиравшийся вперёд.
Их лидер имел чёрный вид — то был не просто цвет его скакуна, или брони, но казалось, что само солнце не могло коснуться его. Он был тёмным пятном на горизонте, и сочился зловещей мощью, которая будто давила Грэму на плечи.
Тёмный всадник держал в руках чёрный посох, и он направил его на Грэма подобно копью. С посоха потекло что-то невидимое, давя на него. Его колени ослабели, и он почувствовал волю всадника, душившую его непокорность подобно тяжёлому одеялу. Всё ещё находясь в тридцати ярдах, всадник прошептал слова, но Грэм ясно услышал его голос:
— На колени.
Дрожа, Грэм силился удержаться на ногах, но его силы убывали.
Шип запылал в его руке, и он услышал голос своего отца: «Нет». Своим внутренним взором Грэм вновь увидел отца, стоявшего позади него, сведя свои большие ладони над его собственными, поддерживая меч и придавая ему сил… обнимая его. «Выпрямись, Сын».
Он поднял голову, и выпрямил спину. Давление осталось, но он не сгибался.
Всадник немного понаблюдал за ним, а потом поднял свой посох выше, указывая им на что-то у Грэма над головой. Появилась вспышка пурпурного света, разорвавшая воздух, пролетая у него над головой. Она оставила яркое послесвечение, и Грэм на секунду подивился тому, что незнакомец намеренно целился мимо. Оглянувшись, он мгновенно понял, почему.
С неба падал дракон.
«Неужели Королева?». Грэм отбросил эту мысль — дракон был слишком маленьким, чтобы быть Каруином, драконом Ариадны. То существо выросло до громадных пропорций за прошедшие после получения его годы, в то время как этот выглядел длиной не более чем в десять футов от носа до кончика хвоста. На драконе был всадник, и они падали по спирали вниз. Если они не остановят падение, то скоро должны были удариться о землю неподалёку от того места, где стоял Грэм.
Графине дали дракона — Грэм это знал, потому что тот дал ей силу и скорость, но пока никто зверя не видел. Однако он не думал, что это была она — всадником был мужчина.
Тёмный всадник снова прицелился, готовясь их прикончить.
Грэм метнулся вперёд, и понёсся на своего неизвестного противника. Кто бы ни ехал на драконе, это был друг — в этом он был уверен.
Его враг бросил на него взгляд, приметив его наступление, а потом выбросил его из головы. Несмотря на его скорость, Грэм не мог добраться до всадника вовремя, да и всадник не выглядел особо взволнованным. Зная, что не успевает, Грэм нашёл большой камень, выпиравший из земли перед ним, и коротким прыжком забрался на него. Используя свою значительную инерцию, он снова прыгнул, вкладывая в прыжок как можно больше силы.
Второй разряд пурпурной силы стремительно метнулся вперёд, и Грэм пересёкся с ним, держа Шип перед собой так, будто тот мог разрезать сам свет.
Мир Грэма разлетелся на осколки, и он отлетел назад. Пурпурный луч, ударивший в Шип, взорвался, расколов меч, и отправив Грэма лететь назад по параболе. В руке он всё ещё сжимал рукоять, но его окружало блестящее облако вращающихся стальных обломков.
«Нет!»
У Грэма не хватало дыхания на крик, но его сердце плакало при виде его загубленного оружия. Он тяжело ударился о землю, и от удара в его боку расцвела боль, но полученные Шипом повреждения ему были важнее, чем побитые рёбра. Он силился встать, но его тело отказывалось сотрудничать. Одежда Грэма была обожжена и опалена, но лично ему удар нанёс удивительно мало повреждений.
Пока он смотрел, меч начал возвращать себе прежнюю форму. Разлетевшиеся в стороны куски теперь снова срастались, складываясь подобно частям какой-то безумно сложной головоломки, и в месте соединений он не видел никаких швов, указывавших на то, что они вообще когда-то были отделены. Грэм с изумлением уставился на Шип, сумев сесть, хотя втягивал воздух в свою побитую грудь он всё ещё с трудом.
