Айрин действовало более прямо, подбежав к нему, и обняв его за талию. Она ничего не сказала, но сжала его изо всех сил своих тонких ручек.
Грэм погладил её волосы, чувствуя себя неловко:
— Всё хорошо, Рэнни.
Девочка покачала головой:
— Нет, не хорошо. Мне так жаль.
— Ты ни в чём не виновата, — сказал Грэм. — Всё, что мы можем сделать — это прожить наши жизни настолько хорошо, насколько можем.
Мойра оторвала свою сестру от него:
— Нам всем не хватает Лилли, Рэнни.
Айрин кивнула:
— Но дело не только в ней. Алиссы тоже не стало.
— Она была одной из тех, кто заварил эту кашу, — резко сказал Коналл.
— Она не хотела, — настаивала Айрин. — Она была добра ко мне. Из всех из них именно она заботилась о том, чтобы я была в порядке. Она просто делала то, что ей сказали.
— Лилли мертва, и Отца нет, — прорычал Грэм. — Я рад, что Алисса мертва. Вообще, я хотел бы, чтобы она выжила, тогда я мог бы снова её убить. — Мальчик встал, и вышел.
Мойра одарила Грэма беспомощным взглядом.
— Он не понимает, — сказала Айрин. — Она спасла мне жизнь. Ты же был там, Грэм, ты видел, верно?
— Я видел, Рэнни. Я знаю. Я любил её, — ответил Грэм, силясь совладать со своими эмоциями. Подняв взгляд на Мойру, он спросил: — Как дела у Грэйс?
Выражение Мойры изменилось, черты её лица разгладились.
— Рэнни, я прогуляюсь с Грэмом. Мне нужно с ним поговорить. Ты не против?
Айрин покачала головой, и Мойра вывела его в коридор. Грэм всё больше тревожился. «Только не говори мне, что я и Грэйс тоже потерял. Пожалуйста, не говори этого».
— Давай, пойдём за Мэттью, — сказала она.
— А Грэйс-то в порядке?
Она одарила его странным взглядом:
— Она теперь другая.
— Что это значит?!
— Она будет рада тебя видеть, Грэм, но Мэттью хочет тоже присутствовать… когда ты с ней встретишься.
— Она в порядке? Чёрт возьми, Мойра, не играй со мной в игры. Ты меня бесишь! — гневно сказал Грэм.
— Я понимаю, — спокойно сказала она. — Однако доверься мне. Будь терпелив, и мы отвезём тебя повидаться с ней.
Он зыркнул на неё, но всё равно пошёл следом. Она не дала ему иного выбора. Они спустились вниз, и вышли к мастерской. Мэттью закрывался там каждый вечер с тех пор, как они закончили искать отца.
Мойра постучала в дверь:
— Мэтт, это я.
— Уходи. Я занят, — послышался голос её брата.
— Грэм хочет увидеть Грэйс.
Через дверь донёсся тяжёлый, глухой звук, за которым последовал звук бьющейся керамики.
— Бля. — Минуту спустя Мэттью открыл дверь. Он вышел наружу, и закрыл её за собой до того, как они смогли увидеть, что было внутри мастерской.
— Чем ты там занимаешься? — спросила его сестра.
— Не суй нос не в свои дела.
Грэм тяжело вздохнул. Мэттью имел упрямую жилку, когда дело доходило до его сестры, и с этой упрямой жилкой могла сравниться лишь её вспыльчивость. Он поднял ладонь:
— Вы двое можете отложить споры до, как я навещу Грэйс? Пожалуйста?
— Что это? — гневно сказала Мойра, задрав просторный рукав своего брата. Кожа на его руке была покрыта рядом маленьких разрезов.
Мэттью отдёрнул руку:
— Это от вазы, которую я только что разбил.
— Лжец, — бросила обвинение она. — Ты её разбил в качестве оправдания. Ты снова работал над транс-измеренческими чарами!
— Просто не лезь в это, Мойра, — проворчал её брат. — И это не чары, это — заклинание.
Грэм совершенно потерял нить разговора:
— Вы двое можете потом с этим разобраться?
— Драконы уже летят, — заявила Мойра, прежде чем добавить: — Ты знаешь, что вчера он отрезал себе руку?
— Что?! — воскликнул Грэм.
— Не отрезал! — рявкнул Мэттью. — Она не была полностью отрезана!
— Будь Отец здесь, он бы не хотел, чтобы ты работал над этой штукой, — упрекнула она его, багровея лицом.
Взгляд Мэттью был напряжённым — верный признак того, что он готов был выйти из себя. Мойра начала что-то говорить, но Грэм прикрыл её рот своей ладонью:
— Хватит. Дай мне поговорить. — Повернувшись обратно к Мэттью, он спросил: — Над чем ты работаешь?
— Помнишь наш бой с Чэл'стратэком?
Грэм кивнул.
— Ты едва не умер, потому что мне потребовалось так много времени, чтобы создать «цветок смерти», поэтому я работал над ним. Я пытаюсь овладеть им, чтобы я мог им пользоваться спонтанно.
— Цветок смерти?
— Глупое имя для этой штуки, — проворчала Мойра. — Он вчера почти убился.
— Нет, не убился! — закричал Мэттью. — Кровь я остановил.
— Но мне пришлось приращивать тебе руку обратно! А что если бы Мама об этом услышала? Как, по-твоему, она отреагирует?
— Она будет в порядке, — сказал Мэттью. — Потому что моя рука в порядке, и, к тому же, ты ей не расскажешь.
Глаза Мойры сузились, и Грэм видел, что она готовилась к следующей вербальной атаке:
— Пожалуйста, может кто-нибудь из вас объяснить мне, что такое «цветок смерти»?
— Помнишь, что я тебе говорил про «транслокацию»? — спросил Мэттью.
— Ты сказал, что это как телепортация, но между измерениями, верно?
— Ага, — сказал Мэттью. — Заклинание, которое я использовал поза вчера, похожее, но оно создаёт три треугольных стыка измерений, соединённых в точке конгруэнции. Они действуют как лезвия, способные разрубить что угодно.
— Например — руки, — едко сказала Мойра.
Мэттью проигнорировал её:
— Тот, который я использовал на Чэл'стратэке, попал близко к его центру, и разрубил поддерживавшее его заклинательное плетение. Он сработал именно так, как я и думал. — Его глаза зажглись лихорадочным энтузиазмом.
— То есть, ты сотворил заклинание, и убил его, — согласился Грэм. — Ты и меня едва не убил.
— Это была взрывная реакция от высвобождения его эйсара, — сказал Мэттью. — Важно то, что я уничтожил заклинательное плетение, используя лишь заклинание.
— И? — С точки зрения Грэма, не было никакой разницы.
— Он возбуждён, потому что никому никогда прежде не удавалось это сделать, — равнодушным тоном объяснила Мойра.
— Если мы найдём Сэлиора, то мне придётся снова это сделать, — сказал Мэттью.
