Она встала, и открыла дверь как раз в тот момент, когда его отец дошёл до его комнаты. Он зашёл внутрь, и обнял её, прежде чем дать ей уйти — такова была его привычка. Затем он серьёзно взглянул на сына:
— Что случилось?
Мэттью пересказал то, что знал о случившемся, прежде чем добавить:
— Именно это я и задумывал для конечной версии, но чего я не понимаю, так это того, откуда взялась сила взрыва. Прежде чем я инвертировал тессеракт, ничто в него не входило. Внутри не должно было иметься ничего, способного вызвать подобный результат, разве что немного воздуха.
— А ты ничего не заметил, прежде чем вывернуть его наизнанку? — спросил Мордэкай.
— В мастерской был сквозняк, но не настолько сильный, чтобы заставить меня удивиться, — сказал Мэттью.
— Значит, он наверняка втягивал в себя воздух всё время, пока был активным.
— Возможно, — признал Мэтт, — но что могло это вызвать? Никакого притяжения он не создаёт.
— Давление воздуха, — объявил Морт. — Интерфейс твоего… как ты там его назвал?
— Тессеракт Дураков.
Его отец тихо посмеялся:
— Название стало самореализующимся пророчеством. В общем, интерфейс твоих транслокационных граней был однонаправленным, поэтому по сути функционировал как вакуум, хотя пространство внутри него наполнялось сжатым газом. Атмосферное давление гнало воздух внутрь. Как долго он был активен?
— Несколько минут, максимум.
— Будь он активен дольше, ты мог бы и не выжить. Не стоит и говорить, что тестировать эту штуку в Замке Камерон тебе больше нельзя. На самом деле я не уверен, следует ли тебе вообще продолжать над этим работать. Это всё кажется чрезвычайно опасным.
Лицо Мэттью приобрело упрямое выражение:
— Я не сдамся. К тому же, смысл в том, что я буду внутри, между транслокационными гранями, когда он инвертируется. Все разрушения произойдут снаружи, в то время как пользователь под полной защитой.
— Ты настолько безжалостен, сын? — сказал его отец. — Тебя послушать, так ты не собираешься щадить этих людей.
— На людях я его не буду использовать, — настаивал Мэттью. — Только на этих металлических солдатах-андроидах… я надеюсь.
— Гэри говорит, что большая часть этих машин содержит души реальных людей, — сделал наблюдение Мордэкай. — Если ты их уничтожишь, разве это не будет то же самое? Разве нельзя поговорить с ними, дать им возможность вернуть яйцо, не прибегая к насилию?
— Каждый раз, когда я там был, на меня нападали. Без предупреждения, без какой-либо попытки общения. Они никогда не показывали никакого раскаяния за их попытки меня убить. Они убили тётку Керэн, и её собаку. Затем они схватили Керэн, и кто знает, что они собирались с ней делать. Они лишили себя всех прав на переговоры, — сказал Мэттью. — Если хочешь, чтобы я вернулся живым, то тебе не следует предлагать заключить сделку. Пока что всё указывает на то, что им нельзя доверять.
Мордэкай вздохнул:
— Ты, наверное, прав, но я хотел по возможности избавить тебя от худшего.
— Худшего?
— Величайшая сила позволяет тебе получить желаемое, никому не причинив вреда. Я слишком часто был слаб, и был вынужден использовать силу, плохо подходившую к насущной задаче. В результате этого погибло много народу, и ответственность за их гибели несу я. Это давит на тебя подобно тяжёлому камню, и этот вес может раздавить душу. Последнее, чего я хотел бы для вас — это чтобы вы пережили что-то подобное сами. Однако с твоей сестрой это уже произошло.
— Неужели случившееся в Данбаре было настолько плохим? — спросил Мэттью. — Мойра кажется другой.
Его отец опустил взгляд, не находя себе места:
— То, что случилось, было несчастьем. Она сделала то, что пришлось, но из-за этого погибла половина города. Враг загнал её в угол. Боюсь, что в твоём случае в этом нет необходимости. Ты сам себя поставил в угол. Что бы ни случилось, причиной этому станут исключительно твои действия.
— Это они начали, — возразил Мэтт. — Они схватили Дэскаса. Я этого не потерплю.
Мордэкай выглядел печальным:
— Тогда тебе лучше быть готовым разбираться с последствиями. Насилие оставляет след на душе, даже если используется в целях самозащиты. В этом случае ты понесёшь эту ношу, не имея даже самозащиту в качестве оправдания твоим действиям.
— Ну, ты меня прямо обрадовал, — с сарказмом ответил Мэттью.
Его отец покачал головой:
— Я и не пытался.
Глава 42
Гэри изучал бумагу, которую держал в своих металлических руках. На листе были руны, сложенные в прихотливые треугольные узоры, с редкими пометками на бэйрионском, объяснявшими их функции. Это были чары, которые Мэттью создал для Тессеракта Дураков. Андроид указал на одну из частей чар:
— Это что, числа?
Мэттью кивнул. Он уже тщательно объяснил общискину каждый символ.
— Почему ты просто не записал их стандартными цифрами? — спросил Гэри. — Зачем нужно создавать дополнительный набор символов? Что делает эти фигуры особыми, позволяя им управлять твоей магией или фокусировать её?
— Формально ты прав, — сказал молодой волшебник. — Руны были созданы, чтобы символизировать разные понятия, но мы используем их независимо от нормальных слов и чисел, чтобы держать всё в наших разумах отдельно. Иначе маги могли бы творить магию непреднамеренно, говоря или что-то записывая.
— Но если ты, или кто-то другой, создал эти руны, то что даёт им силу?
— Я даю, или любой волшебник, который их использует.
Гэри покачал головой:
— Но что если другой человек не знает твоих символов? Будут ли они тогда работать?
— Зависит от чар, — объяснил Мэттью. — Многие из них держатся вечно, и ими могут пользоваться люди, которые не знают их смысла. Но чтобы создать новые чары, маг должен понимать руны, которыми пользуется, или создать новые, которые он понимает сам.
— Ты создал какие-то из этих рун? — спросила машина.
— Вообще-то — да, — сказал Мэтт. — Транслокационная магия никогда прежде не использовалась людьми. Ши'Хар Иллэниэл её использовали, но у них была совершенно иная система, называемая заклинательным плетением, поэтому мне пришлось создать некоторые из этих рун с нуля, чтобы применять новые концепции.
— Значит, ты создаёшь руну, насыщаешь её у себя в голове смыслом, и вселенная каким-то образом учится понимать твои намерения? Ты осознаёшь, как дико это звучит? — сделал наблюдение Гэри. — Получается, будто реальность уже является программируемой, примерно как программируемая материя, которую стремится создать проект АНСИС. Но это — не самое странное… самое странное заключается в том, что нет никаких следов того, кто всё это изначально создал.
