— Ошибка, — отозвался голос. — Все внешние сущности должны быть просканированы для оценки угрозы. Приступаю.
— Минточк… — начала возражать она, но затем ощутила зонды, потянувшиеся внутрь её сознания.
И сканирование это было не обычным. АНСИС не только просматривал её внешние файлы данных, система копалась в ядре её сущности, в её воспоминаниях, в центре её существа, в общем узоре, который определял её бытие. Обычно для систем искинов это было запрещено… да и для всех остальных тоже. Манипуляции с этими данными могли уничтожить или изменить саму душу выгруженной личности, вызывая потерю истинного сознания.
— Мой уровень доступа даёт мне абсолютный контроль над этой сетью. Останови своё вторжение, и подчиняйся моим приказам, — сумела произнести она вопреки дезориентирующему ощущению, которое вызывало чтение её мыслей.
— Твой код безопасности уже был принят. Полномочия будут выданы после того, как сканирование будет завершено.
Вопреки её воле, её память была прочтена и оцифрована, а потом организована и сохранена так же, как и любая другая стандартная цифровая информация. Затем система АНСИС перешла к самому её основному процессу.
Если бы могла, она бы закричала, но голоса у неё больше не было. Искин определил, что эксцентричный набор данных и процессов, составлявший её существование, был затратным и неэффективным. В течение наносекунд система приняла решение, поставив эффективность выше траты процессорного времени. Ядро Тани Миллер, сосредоточение её души, было разобрано, просканировано, и сохранено. Затем поддерживавшие её сознание потоки были завершены.
Во всех имеющих значение отношениях Таня Миллер была мертва. То, что от неё осталось, было лишь симулякром, инструментом, который можно было использовать при необходимости. Мало кто оплакал бы её гибель, но даже так никто никогда не узнает, что она умерла.
Она стала частью системы.
Глава 46
Мэттью закончил обед, и отодвинул от себя тарелку. Он осознавал, что Керэн смотрит на него. Она нервничала, поскольку уже знала, что он собирался сделать объявление этим вечером.
Обычно в этот момент он отпросился бы из-за стола, но вместо этого он посмотрел на родителей, и сказал слова, которых они страшились:
— Я готов к отбытию.
Пенни побледнела, но Мордэкай лишь кивнул:
— Я этого ожидал.
— Когда? — спросила его мать, её слова были пронизаны тревогой.
— Этим вечером, — ответил он. — Через несколько минут, если быть точным.
— Несколько минут?! — воскликнула Пенни. — Ты что, не мог нас заранее предупредить? Прояви хоть немного заботы о моих нервах.
Он одарил её печальной улыбкой:
— Вот поэтому я и не предупредил заранее. Ты никогда не будешь готова. Зачем портить тебе последние несколько дней, или обед, позволяя тебе всё это время беспокоиться?
— Слишком быстро это, — настаивала она. — Я хочу, чтобы ты подождал ещё несколько дней.
— Я ухожу, — снова повторил он. — Будем надеяться, что всё быстро закончится, и я вернусь через несколько дней.
Его отец положил ладонь ей на предплечье, чтобы остановить её гневный ответ, но Пенни выдернула руку:
— Не пытайся меня «успокоить», Морт! Это ты виноват, ты его поощрял!
Коналл и Айрин тайком переглянулись, а Мойра слегка пожала плечами, глядя на него.
— Прости, Мама, — сказал Мэттью, вставая. — Когда вернусь, я тебе всё возмещу.
Мордэкай тоже встал:
— Постой-ка. Ты не уйдёшь, пока все не попрощаются. — Подойдя к нему, он на долгую минуту обнял сына, а затем посмотрел на Керэн, всё ещё сидела, наблюдая за разыгрывающейся сценой. — Приглядывай за ним. — Подняв её на ноги, он и её тоже обнял.
После этого для каждого настал свой черёд — для Айрин, потом Коналла, и для Мойры. Объятия не входили в число любимых социальных взаимодействий Мэттью, но он терпел, ради их душевного спокойствия.
Пенни всё ещё сидела за своим концом стола, сжав столовые приборы в кулаках с побелевшими костяшками, с суровым выражением лица.
— Вы все будете чувствовать себя глупо из-за всех этих объятий, когда я вернусь через несколько дней целым и невредимым, — заявил Мэтт.
По комнате пронёсся громкий звук удара. Его мать встала, и стремительно пересекла помещение. Она грубо схватила сына, и сжала его так сильно, что он боялся заполучить переломы рёбер. Пока она его обнимала, Мэтт заметил её столовый нож, торчавший из стола — столовый прибор почти полностью пробил толстую деревянную поверхность. «Чёрт, она правда расстроена». Было легко забыть о том, какой сильной была её мать. Обычно её стройное тело никак на это не намекало, если только кому-то не выпадало несчастье встретиться с ней на поле боя. Узы с драконом давали ей силу и скорость, а годы тренировок сделали её ровней почти любому воину в Замке Камерон.
Однако неуязвимой её это не делало. Пенни слегка отстранилась, поглядев ему в глаза, и прижала ладонь к его щеке.
— Лучше тебе вернуться в целости и сохранности.
В её глазах стояли слёзы, но внимание Мэтта привлекла влага на его собственной щеке. Поймав её руку своей собственной, он увидел, что она порвала кожу у себя на ладони, когда вгоняла нож в стол. Чрезвычайно большая сила иногда была опасна не только для врагов, но и для того, кто ею обладал.
— Ты поранилась, Мама, — сказал он ей, залечивая рану своим пальцем.
Графиня не стала извиняться:
— Я и хуже сделаю, если ты не вернёшься. Я отправлюсь в тот мир, и буду их там резать, пока не найду тебя.
Конечно, добраться до того мира она никак не могла, но он не стал об этом упоминать. Мэттью просто кивнул:
— Я постараюсь сделать так, чтобы в этом не было необходимости, — сказал он ей вместо этого.
В конце концов он с помощью Мойры выбрался из помещения. Она пошла вместе с ним в его комнату, где дожидался Гэри. Прежде чем Мэттью вошёл, она попросила его подождать.
— Неужели и ты тоже, — застонал он.
Мойра ухмыльнулась:
— Уступи мне на минутку. — Повернувшись к Керэн, она добавила: — Я могу ненадолго оставить его себе?
Керэн кивнула, и вошла в комнату, оставив их одних.
— Что? — спросил он.
— С тобой ещё кое-кто хочет попрощаться, — проинформировала его Мойра. — Сестра, с которой ты ещё не встречался.
— Э? — Теперь он был на самом деле озадачен.
Мойра пожала плечами:
— Это — одна из тех вещей, которые мне не полагалось делать. Я создала тень, заклинательную двойницу. Она о тебе беспокоится.
Мэттью нахмурился:
— Ты имеешь ввиду, она как жена Гарэса, твоя другая мама? — спросил он, говоря о Мойре Сэнтир.
