Конечно, она была по понятным причинам зла на него за то, что он послал её обратно против её воли. Сперва она это не выражала, пока он поправлялся, но как только он выздоровел, она дала ему об этом знать. Она сказала, что простила его, но в её глазах всё ещё появлялось отстранённое выражение всякий раз, когда эта тема снова поднималась. Он видел, что уязвил её гордость, но понятия не имел, что с этим делать.
Как и с большинством вещей, которые он никак не мог изменить, Мэттью просто выкинул это из своих мыслей.
В отличие от Керэн.
* * *
Одним весенним утром, несколько месяцев спустя, Мэттью сидел с Зефиром, наблюдая за тем, как дракон ел половину козлиной туши. Его новый дракон, потомок Дэскаса, уже наполовину вырос. Это обеспечивали создававшие и поддерживавшие его чары.
Мэтт почему-то надеялся, что его дракон будет более похожим на себя-прежнего, но его характер был другим. Не плохим, просто — другим. Зефир был более общительным и открытым. Он обладал чувством юмора, но она было не таким, как сухое, саркастичное остроумие Дэскаса.
Мэтту не хватало того тёмного юмора.
Пока он наблюдал за тем, как Зефир ест, ему в голову пришла мысль:
— А ты когда-нибудь задумывался о том, каков на вкус человек?
Дракон покосился на него одним глазом, расширившимся от удивления:
— Нет. А ты?
Мэтт замахал руками:
— Нет, нет, конечно же нет. Я же не каннибал. Просто задумался, не приходила ли тебе в голову такая мысль.
Дракон кашлянул:
— Это отвратительно. Это было бы так же, как если бы ты ел лошадь. Ты бы съел лошадь?
Он вспомнил о том, что Дэскас говорил про лошадей и скот:
— Вообще-то лошадь выглядит для меня гораздо аппетитней коровы.
Дракон посмотрел на него так, будто думал, что Мэттью, возможно, нездоровится.
— Ты болен. А тогда что насчёт собаки? К собакам люди тоже близки. Ты бы съел одну из них?
Думая об Энни, он мгновенно ответил:
— Нет. Определённо — нет.
Зефир хмыкнул:
— Ну хоть так. Но я не уверен, доверяю ли я тебе теперь достаточно, чтобы спять рядом с тобой. Дальше ты можешь вбить себе в голову идею о том, чтобы попробовать драконятины.
Мэттью засмеялся:
— Логично. Но вернёмся к моему изначальному вопросу. Ты никогда не думал, что люди могут быть вкусными?
Дракон проглотил последний кусок, а затем оттолкнул от себя остатки туши. Разговор отбил ему аппетит.
— С чего бы мне так думать? Не хочу быть грубым, но люди ужасно пахнут. Когда вы моетесь, вы пахнете как цветы и трава, а когда не моетесь, то запах ещё хуже. Не говоря уже о всех этих металле, ткани, и других странных вещах, которыми вы себя покрываете. Не могу себе представить ничего хуже, чем съесть человека, и я начинаю сомневаться в твоей вменяемости, раз ты поднял эту тему.
— А если бы он уже был мертвы? Например, если бы ты нашёл кого-то, с кем случился несчастный случай?
Зефир сузил свои глаза до щёлочек:
— Какого рода «несчастный случай»?
— Может, он со скалы упал, например.
— На нём всё ещё будет одежда, и металл, и прочее, — возразил дракон.
Мэтта это не остановило:
— Предположим, что он был голый, или что я раздел для тебя тело. Или, может… чёрт, предположим, что он ещё и поджаренный. Что тогда?
— Я бы сказал, что тебе нужно поговорить с твоими родителями, — ответил Зефир. — У тебя что-то не в порядке с головой. Откуда тебе вообще могла прийти в голову такая идея?
Мэтт пожал плечами:
— Да ниоткуда особо. Просто задумался, поскольку ты выглядишь таким опасным хищником, и всё такое. — Он предпочитал не говорить о Дэскасе. При упоминании предшественника Зефира всегда становилось неудобно.
Подумав о комментариях дракона насчёт человеческого запаха он решил, что ремарки Дэскаса наверняка были показными, поскольку для него люди скорее всего пахли точно так же. Это было в его стиле — поднять этот вопрос просто для того, чтобы шокировать своего хозяина.
Он начал утирать лицо левой ладонью, но затем переключился на правую. Его глаза почему-то были влажными, и холодный металл его искусственной руки плохо подходил для того, чтобы их тереть.
Он лениво подумал, не следует ли ему добавить чары, чтобы слегка подогревать металл до более человеческой температуры. Может, позже — это был лишь первый его прототип, в конце концов. Сперва нужно было сделать ещё много улучшений.
* * *
Неделю спустя Керэн нашла его в новой мастерской, где он работал над следующей итерацией протеза руки. Гэри предложил использовать металл под названием «титан», но его информация о его поисках и плавлении звучала очень проблематичной.
Мэттью решил подождать, пока сперва не отшлифует проект в стали. Этот «титан» звучал чудесно, будучи легче и прочнее, но он не хотел тратить силы на его очистку, пока проект не будет вне всяких сомнений доведён до конца.
Он осознал, что Керэн несколько минут молча наблюдала за ним, поэтому поднял на неё взгляд:
— Привет. — Когда его взгляд вобрал в себя её внешность, он заметил, что она не была одета как обычно. Раньше она носила платья, которые предпочитали молодые дворянки Лосайона, но в этот день она была облачена в зачарованную кожу, которую он дал ей во время последнего похода в её мир, хотя штаны и приталенная кожаная куртка умудрялись подчёркивать её женственную фигуру несмотря на то, что штаны были мужской одеждой.
Ему показалось, что она выглядит хорошо, и он никогда не сильно заботился о том, что остальные считали «правильным». Однако выражение её лица сказало ему, что тут было замешано нечто большее.
На миг она встретилась с ним взглядом, а затем опустила взгляд на его проект:
— Я пришла попрощаться.
Мысли вымело у него из головы. Он не мог найти ни одного слова.
Подождав некоторое время, она наклонилась, и легко поцеловала его. Она снова посмотрела на него, следя за его реакцией, но когда он не ответил, она начала поворачиваться прочь:
— Ну, спасибо за всё. Я серьёзно.
— Э? — Его первое слово было далеко не выразительным.
Она остановилась:
— Я сказала, что ухожу. Ничего кроме «э» ты не смог придумать?
— Что? — Его состояние улучшалось — он сумел произнести настоящее слово, которое даже можно было посчитать за нормальный вопрос.
Выражение её лица стало подозрительным:
— Ты вообще слышал, что я сказала?
На это он знал ответ:
— Ты попрощалась. — Чуть погодя он даже смог задать собственный вопрос: — Почему?
