В конце концов он нашёл четыре больших пластиковых бутылок с водой, а также похожий на коробку набор множества прозрачных бутылок, также содержавших эту жизненно важную жидкость. Он вытащил одну из бутылок поменьше, и отвернул крышку. К счастью, за последние пару недель он немного лучше познакомился со странными упаковками в этом новом мире, иначе у него ушло бы на это больше времени.
Мэттью осторожно поднял её голову, и запустил другую руку под её плечи, чтобы придать ей сидячее положение. Подперев её своим телом, он сказал ей на ухо:
— Керэн, ты меня слышишь? Мне нужно, чтобы ты ненадолго проснулась.
Она застонала.
Он воспринял этот как хороший знак:
— Ты должна попить.
Её лицо сморщилось:
— Я ничего не вижу.
— У тебя закрыты глаза, — сказал он ей. — Не пытайся их сейчас открыть. Тебе нужно пить. — Он прижал бутылку к её губам.
Керэн сумела отпить небольшой глоток, прежде чем отвернуть голову в сторону:
— Почему я в холодильнике?
— Это не холодильник. Мы в пустыне… по-моему. Сейчас ночь, и температура падает, к тому же у тебя кровопотеря. Давай, попей ещё.
Она сделала ещё два глоточка, а затем один большой глоток, прежде чем закашлялась.
— Помедленнее, — предостерёг он.
— Великий Каньон, — пробормотала она.
— Э?
— Каньон, — повторила она. — Ездила сюда, с Папой. Боже, как пить хочется.
Он поднял бутылку, чтобы она снова могла попить. Он не знал, где находился Великий Каньон, но об этом он будет волноваться позже.
Ещё один глоток, и она спросила:
— Вода из меня не вытекает? Мне всё ещё хочется пить.
Он нахмурился:
— Ага.
— Она, наверное, вытекает из дырки у меня в шее, — пробормотала она. — Это когда они меня взорвали.
— Ты сбита с толку, — успокаивающе сказал он. — У тебя был порез, но теперь тебе лучше. Вода никуда не утекает.
— Все хотят меня убить, — пробормотала она. — Думаю, у них получается.
— Они будут разочарованы, когда обнаружат, что ты жива, — тихо засмеялся он.
— Я тоже, — вздохнула она.
Он не знал, как на это ответить.
— Папа, я тебе говорила? Я встретилась с волшебником. Настоящим.
«Она определённо бредит», — сделал он мысленное наблюдение.
— Волшебник, говоришь?
— Ага, — прошептала она. — Мне, наверное, не следует тебе говорить, поскольку ты умер. Ты небось постоянно волшебников видишь.
— Не так много, как тебе могло показаться, — сухо ответил он.
— Он симпатичный, — добавила она, — и иногда милый, но ещё он — мудак.
Мэтт с трудом удержался от смеха. «Симпатичный, говоришь?»
— Мне, наверное, не следовало с ним спать, потому что там, откуда он родом, это значит, что ты — потаскуха. Он на самом деле не хотел, но я его уговорила. Он не знает, насколько он мне нравится на самом деле.
Я тоже волшебница. Крестьянка-волшебница, сокращённо — крестебница, — слегка похихикала она.
Мэттью уставился на неё, у него сжалось горло.
— Уверен, он не думает о тебе так.
— Папа?
Мэтт моргнул, чтобы зрение прояснилось:
— Да?
— Ты скажешь Тёте Роберте, что мне жаль?
— Это не нужно, — сказал он ей сдавленным голосом. — Она понимает.
— Они убили Энни.
— Она в порядке, она тоже здесь, — сумел выдавить он.
— Окей, — сказала Керэн, а затем её сердце остановилось. С её губ сорвался лёгкий вздох, и её голова завалилась на бок.
Глава 24
Мэттью окатило ощущение холодного шока, когда женщина в его руках умерла.
— Нет! — закричал он, отрицая лежавшую перед ним реальность.
Он начал бешено перебирать всё, чему отец когда-либо учил его о целительстве, но ничто из этого не было применимо к такой ситуации. Он знал, как закрывать раны, сращивать кости, и восстанавливать кровеносные сосуды, но никто никогда не упоминал о том, что делать с остановившемся сердцем.
Однако это не значило, что он был готов сдаться.
Мэттью поспешно опустил её обратно на землю. На миг он начал погружаться в знания, которыми обладали Ши'Хар, но оно было настолько чужеродным и эзотерическим, что он мгновенно бросил эти попытки. Возможно, там что-то и было, но ему ни за что не удастся найти это вовремя, и большая часть этих знаний полагалась на способность к заклинательному плетению. Даже если бы он что-то нашёл, он не смог бы это вовремя адаптировать.
Он положил ладонь ей на грудь, и потянулся внутрь неё, пока его сила не оплела её сердце — а затем он мягко его сжал. Он повторил этот процесс, заставляя её сердце сокращаться. Её веки затрепетали, и она снова начала дышать — но как только он начал убирать свою силу, её сердце замерло. У него получалось, но её сердца отказывалось биться самостоятельно.
«Насколько долго я смогу так поддерживать в ней жизнь?» — задумался он.
Шли минуты, и Мэттью почувствовал подувший по каньону ветер. Подняв взгляд, он увидел ярко сверкавшие в небе звёзды, такие же холодные и далёкие, как и любая возможность получить помощь извне. Он был совершенно один.
Это было не такое одиночество, которое он ценил дома, когда работал над одним из своих проектов. Это была заброшенная изоляция, которую мог ощущать ребёнок, потерявшийся в толпе, безнадёжно ищущий родителей среди незнакомых лиц.
Заскрипев зубами, он оттолкнул от себя это чувство, и продолжил работать. Он не мог придумать ничего иного.
«Может, в рюкзаке что-то есть», — внезапно подумал он.
Для поисков ему требовалось встать, и слегка отойти, из-за чего поддерживать сосредоточенность на её сердце было трудной задачей.
— Ты же Иллэниэл, чёрт тебя дери, — сказал он себе. — Ты жонглировал фруктами с помощью своей силы ещё до того, как научился танцевать. Ты справишься.
Он пристально сосредоточился на её сердце, ползя к рюкзаку. Открыв его, он начал вываливать всё его содержимое на землю, не обращая внимания на хаос и беспорядок. Большая часть содержимого была для него совершенно бесполезной, но затем он заметил серую коробку с красным крестом на крышке.
Мэттью несколько секунд возился с защёлкой, и почти не уследил за сердцем Керэн, но минуту спустя ему удалось открыть её. Внутри был набор предметов в пластиковых и бумажных упаковках, бинты, марля, ножницы, мазь, и ещё какие-то менее узнаваемые предметы. Всё это ничем не могло ей помочь.
