«Чтобы я делал, если бы ты не заботилась обо мне всё время?» — подумал я, на миг забыв, что женщина, о которой я думал, уже не была со мной.
У меня заныло в груди, когда я осознал, что рядом со мной лежала Айрин. Надо было раньше догадаться — её волосы были более светлого оттенка коричневого, и она всё ещё была значительно меньше матери. Я с трудом не позволил своей груди подняться — не хотел её будить. Айрин работала не меньше меня, и ей нужно было поспать.
«Она должна быть в тёплой постели, а не спать на твёрдом камне рядом со мной».
Осторожно и медленно двигаясь, я начал сдвигать её голову, пытаясь встать, при этом не разбудив её — но глаза Айрин всё равно распахнулись. С полминуты мы глядели друг на друга, и я видел, как осознание вчерашнего дня медленно просачивалось в её разум по мере рассеивания смутных ночных грёз.
— Прости. — То были её первые слова.
Я сжал её:
— Тебе не за что просить прощения.
— Она попросила меня не злиться на тебя… вчера. Я знаю, что ты не виноват, но я не смогла. Я не могла смотреть тебе в лицо.
— Ш-ш-ш, всё хорошо, — сказал я, успокаивая её. — Никто из нас не был в состоянии для разговоров. Ты сделала всё самое важное. — Чуть помолчав, я добавил: — Ты говорила с ней?
— Ага, — сказала Айрин слегка повысившимся голосом, пытаясь удержаться от слёз.
Дальше говорить мы не могли, поэтому некоторое время мы сидели молча, а потом встали, и отряхнулись. Слова будут потом, когда их будет не так чертовски сложно произносить. Солнце взошло, и я слышал, как снаружи стали ходить люди. Очередной полный тяжёлого труда день уже наступил.
Прошлой ночью я не убрал щит, потому что в этом не было смысла, пока все спали. К тому же, я чувствовал себя безопаснее, когда спал под защитой. Теперь я это исправил, проверив новые связки между отремонтированным пьедесталом и чарами. Они сработали, и я ощутил лёгкую вибрацию, когда защитный барьер исчез.
После опускания щита люди начали перемещаться между двором замка и Уошбруком. Воздух наполнился звуками громкой человеческой речи, а также полными горя криками семей погибших. Когда я вышел во двор, наступила тишина, и люди начали собираться вокруг меня с написанными на лицах вопросами.
Айрин, при всей её юности, вышла вперёд, и раскрыла рот, собираясь заговорить.
«Пытаешься защитить своего отца?» — подумал я. Она продолжала удивлять меня. Я положил ладонь ей на плечо, и покачал головой:
— Ты уже сделала больше, чем следовало. Позволь мне. — Затем я выпрямился, чтобы обратиться к собравшимся. Среди их лиц я заметил Сэра Сайхана и Чада Грэйсона, с ожиданием наблюдавших за мной. Видимо, они были заперты в Уошбруке.
— Нам нанесли ужасную рану. Многие из вас потеряли друзей и родных, и я знаю, что у вас остались вопросы. У меня есть некоторые ответы, а также мои собственные вопросы. Чудовища, напавшие на нас — древние и бесчеловечные. Нападение состоялось в ответ на брошенный мною опрометчивый вызов.
Я недооценил их, и наши родные поплатились за мою надменность. Многие погибли, в том числе моя любимая жена, ваша графиня. Я не могу их вернуть. Никакие мои слова не заполнят пустоту в наших сердцах. Ничто не искупит этого. Всё, что я могу вам предложить — это клятву свершить правосудие над сотворившим это врагом.
Я полагаю, что уже уничтожил большую часть вражеских сил, но я не сомневаюсь, что они не сломлены. Чтобы избежать повторения вчерашней трагедии, я приложу больше усилий к обеспечению безопасности наших домов, ваших домов. Я продолжу охотиться на остатки нашего общего врага.
Кроме этого мне больше нечего вам предложить. За прошедшие годы я допустил много ошибок, и многие пострадали из-за этого, но это, возможно, стало самой глубокой раной. Прошлое показало, что мне не удаётся защитить своих, но в одном я не подводил никогда.
Вы будете отмщены, — закончил я.
Знакомый голос, низкий и мужской, ответил из толпы:
— Это мне по душе, вот только я весьма сомневаюсь в твоей способности дополнить слова делами. — Люди поспешно отступили от того, кто говорил, и по мере роста свободного пространства я увидел стоявшего в толпе Тириона.
Он плотно запечатал свой эйсар, чтобы выглядеть как обычный человек, но теперь он отпустил блокировку, и откинул капюшон своего плаща. Его присутствие ощущалось в толпе подобно тени, заставляя людей ахать, когда они подсознательно чувствовали расширение полного веса его эйсара. Когда он двинулся ко мне, толпа расступилась.
Тирион Иллэниэл, первый волшебник, остановился в нескольких футах от меня, презрительно скривив губы:
— Ты говоришь о мести, но ты — дитя, играющее в мужскую игру. С чего бы этим людям тебе доверять?
Айрин, уже поражённая горем и усталостью, отреагировала раньше, чем я успел ответить. Она шагнула вперёд, и её ладонь взметнулась, чтобы дать пощёчину оскорбившему её отцу незнакомцу.
Тирион отбил её ладонь прочь, и ударил её тыльной стороной собственной ладони — но та остановилась на полпути, подхваченная моей магией.
— Тронешь мою дочь — умрёшь, — предупредил я его.
Воздух задрожал, когда он проверил мою силу на прочность — его воля боролась с моей. Глядя в его глаза, я ощутил, как вскипает моя ярость, и почва у нас под ногами задрожала, когда земля отреагировала на наш гнев.
— Тебе следует сначала научить её драться, прежде чем она станет влипать в неприятности, скалясь на незнакомцев, — с безумным напряжением во взгляде сделал наблюдение Тирион.
— А тебе надо бы научиться держать свой ёбаный рот на замке, — выругался Чад у него за спиной. Охотник стоял в нескольких футах, натянув тетиву и приготовив одну из зачарованных боевых стрел. Сайхан стоял по другую сторону от Тириона с клинком в руке, и его тело было напряжено от сдерживаемого насилия.
Мой предок улыбнулся:
— Я могу убить вас обоих за один удар сердца. — Затем он расслабился, отпустив свою силу, и окончив битву между его волей и моей.
— Попробуй, — прорычал рэйнджер, но я поднял руку, пресекая его порыв сказать что-то ещё.
— Я пришёл сюда не для боя, — объявил Тирион.
— Значит, ты неважным образом выразил свои намерения, — презрительно заметил я. — Эти люди сильно пострадали, и мы весьма злы. Нервы растрёпаны. Тебе следует подумать о собственных манерах, если ты хочешь избежать трагичного недопонимания.
Тирион рассмеялся, но ничего приятного в этом смехе не было:
— Я могу то же самое сказать о тебе. Научись держать своих детей в узде, иначе будет кровопролитие там, где оно никому не нужно. Где остальные твои отпрыски? Я удивлён, что на меня сейчас не нападает вся ваша свора.
От возможных выводов из его слов у меня кровь застыла в жилах. «Он знает? Их поймали?». Неправильный ответ мог их выдать, если только он уже не поймал их.
