Дезориентирующее чувство — обнаружить, что у тебя есть ранее неизвестная дочь, которая идентична другой дочери, которую ты вырастил. По правде говоря, я был весьма уверен, что для этого чувства ещё не было названия. Настолько всё это было необычным.
Пенни потребовалось больше времени, чтобы понять ситуацию, но как только это случилось, она, похоже, разобралась со своими чувствами гораздо быстрее. Мёйра тоже была её дочерью — и точка. Они обнимались и плакали, а я ещё сидел, уставившись себе в ноги, и пытаясь решить, как мне правильно поступать в этой ситуации.
Мэттью заговорил со мной, равномерно выдавая слова, в то время как остальная часть нашей семьи пыталась осмыслить новости:
— В общем, благодаря им двоим мы можем создать гораздо больше заклинательных зверей, чтобы искать АНСИС. Но я считаю, что мы можем сделать больше. Если мы используем на них вариацию чар бессмертия, то они продержаться дольше.
Я вяло отреагировал:
— Мы уже договорились не использовать больше эти чары.
— Не оригинальную версию, — настаивал мой сын. — А ту версию, которую ты сделал для драконов. Мы можем изменить условия, чтобы поставить ограничение по времени. Так они просуществуют недостаточно долго, чтобы у них появились проблемы, а Мойре и Мёйре не придётся весь день напролёт создавать и поддерживать их.
Я услышал, как Айрин тоже заплакала где-то на заднем плане, а потом Коналл пошутил. Все остальные одновременно плакали и смеялись. Кто-то обнимался.
— Если используем летающие формы, — продолжил Мэттью, — то они смогут покрыть больше площади. Тебе не придётся постоянно уходить на бессмысленную охоту. Вместо этого мы сможем начать строить планы на то, что делать, когда мы их всё же найдём.
Я сосредоточился на лице своего сына:
— И тебя совершенно не волнует тот факт, что их внезапно две?
Он осклабился:
— Сперва волновал, но новая — добрее.
— А, — пробормотал я. Затем я посмотрел на свою жену — какое-то шестое супружеское чувство предупредило меня, что она пришла к какому-то выводу, и надеялась поймать мой взгляд. Я видел вопрос, написанный у неё на лице. Она ждала ответа.
— У нас уже есть собака, — ответил я. — Разве бестелесная дочь сможет создать больше проблем?
Пенни улыбнулась.
Встав, я нашёл Хампфри. Пока шла дискуссия, он бегал вокруг — ситуация пробуждала его интерес, хоть он её и не понимал. Я не мог не почувствовать, что мы с Хампфри были в одной лодке, несмотря на наличие у меня превосходящего интеллекта. Взяв его на руки, я потащил его наружу. Нам нужно было прогуляться.
Глава 7
Как раз во время прогулки я и вспомнил, что ничего не сказал Пенни про свой разговор с Королевой. Я был не до конца уверен в том, хотел ли я понимать сейчас эту тему, но промедление было бы только во вред. Я состоял в браке уже достаточно долго, чтобы усвоить этот урок, пусть я и не всегда его придерживался.
Вернувшись домой, я обнаружил, что жена уже ждала меня. Все остальные пошли по своим делам. Пенни косо посмотрела на меня, когда я вошёл:
— Закончил прятаться с Хампфри?
Я изо всех сил постарался изобразить шок:
— Нам нужно было время на то, чтобы наладить отношения.
Она посмотрела на Хампфри, вилявшего своим хвостиком и глазевшего на неё снизу вверх с полным надежды энтузиазмом:
— По крайней мере, теперь у тебя есть хорошая отговорка, — выдала она.
— Отговорка для чего?
— Для твоего тихого часа. Ты всегда так делаешь. Когда на тебя что-то наваливается, ты сбегаешь, чтобы подумать — и всегда в одиночестве, — ответила она.
Это было правдой, тут не поспоришь.
— А у тебя с точностью до наоборот… ты можешь обговорить всё в чужом присутствии. Не знаю, как тебе это удаётся. Я не могу мыслить связанно, когда вокруг меня все болтают.
— И к какому же великому озарению ты пришёл, пока выгуливал Хампфри? — спросила она.
— К тому же, к которому пришла ты ещё до того, как я ушёл, — сказал я. — У нас теперь есть ещё одна дочь.
— Тут уж ничего не поделаешь, — согласилась она. — Но это всё равно странно.
Я поцеловал её в щёку:
— Вот, что бывает, когда выходишь за волшебника.
— Меня обманули! — пожаловалась она, сверкая глазами.
— Околдовали и заворожили, дорогая моя, — поправил я, а затем мой тон стал серьёзнее: — Однако мне нужно поговорить с тобой ещё кое о чём.
Пенни упёрла руки в бока:
— У меня то же самое. Надеюсь, твои новости — не серьёзные. Не думаю, что смогу сегодня выдержать ещё сколько-то потрясений.
— Возможно, тебе следует высказаться первой, — предложил я.
— А у тебя про что новости? — спросила она.
Я пожал плечами:
— Про Королеву — а у тебя?
— Линаралла, — ответила она, — но я думаю, что Ариадна может быть поважнее. Давай, ты первый.
— Я пригласил её пожить с нами, — ляпнул я.
У Пенелопы Иллэниэл выпучились глаза:
— Что?!
— Это только время от времени, — пояснил я. — Всё не так плохо, как кажется.
Она залепетала:
— Как? Зачем? Ты с ума сошёл?
— Весьма вероятно, — ответил я. Затем я рассказал ей о своём визите к Королеве Лосайона, описал изоляцию и депрессию Ариадны, а также предложенное мною решение. Однако выражение на её лице сказало мне, что у моей жены были на этот счёт серьёзные сомнения.
— И как это всё будет работать? — спросила она. — Она просто будет заскакивать, когда ей вздумается? Как мы вообще сможем расслабиться, когда Королева Лосайона может просто объявиться в любой миг, днём или ночью?
— Это же Ариадна, — сказал я ей. — Ей нужно какое-то время побыть «не королевой». В этом и суть. Она — родственница.
— Твоя родственница, — подчеркнула Пенни.
— Ты тоже росла рядом с ней, — упомянул я.
Пенни закрыла глаза:
— Нет, Морт, это не так. Я росла с тобой и, когда мне везло, играла ещё и с Дорианом и Марком. С Ариадной мы никогда не были близки. Первое, что она обо мне помнит — это, скорее всего, то, что я была одной из замковых горничных в Ланкастере, а она тогда пугала меня до ужаса.
— Пугала? Трудно представить, — сказал я.
— Ты никогда не был слугой.
Я нахмурился:
— Мне казалось, что Ланкастеры хорошо обращались с обслугой. Ты никогда не упоминала ни о каких плохих происшествиях.
Она вздохнула:
— Да, обращаются хорошо, и — нет, ничего плохого не происходило, но я была бедной и отчаянной. Я уже не была ребёнком, и я нуждалась в деньгах с той работы, чтобы поддерживать отца. Я жила в постоянном страхе того, что потеряю своё место. В те дни я держалась подальше от Ариадны потому, что боялась, будто она вспомнит мою дружбу с Маркусом. Мне казалось, что они отошлют меня прочь, если узнают.
