— Нет, мэм. Не привычный я к кроватям. Огня хватит, а мой рюкзак сгодится за подушку. — Оба утверждения были чистой ложью. В последний раз на земле я спал годы тому назад, и был весьма уверен, что мой рюкзак оставил бы мне больную шею, попытайся я использовать его в таком качестве.
— Как хочешь, — сказала она, возвращая чертам лица прежнее отсутствующее выражение. — Я собиралась ужинать. Харолд тебя кормил?
А вот это положение было затруднительным — я не собирался есть, но, быть может, это был шанс какое-то время с ней поговорить. Я решил, что смогу разобраться с последствиями позже. Я одарил её широкой улыбкой:
— Леди у колодца предостерегла меня насчёт его еды, поэтому я чуток голодный. — Это ещё мягко говоря — я не ел с самого завтрака.
Она прошла к хорошо сделанному шкафу, и открыла его, вытащив две деревянных миски. Кто бы ни обставлял ей дом, руки у него были что надо. Она наполнила обе миски до краёв, и передала мне одну из них, а затем пошла за парочкой деревянных ложек.
Стул был только один, поэтому я сел на полу, скрестив ноги, прежде чем она успела предложить мне своё место. Мой нос уже решил, что её рагу стоит отведать.
Поглядев на меня, она нахмурилась:
— Я собиралась предложить тебе стул.
— Ничего, мэм. — Я прервал ответ, запихнув в себя первую ложку рагу, и сразу же обжёг язык.
Пока я пыхтел и дул, пытаясь остудить рот, на её губах промелькнула лёгкая улыбка, а затем она села. Она осторожно подула на свою первую порцию, прежде чем взять её в рот.
— Дом у вас милый, — сказал я, дожидаясь, пока остынет следующая ложка. — Вижу, о нём заботились.
Она уставилась в свою миску:
— Это был Дэн, он ничего не делал наполовину. Не спешил.
— Не только это, — подал я мысль. — Вижу тут и вашу руку.
— Возможно, — вот и всё, что она сказала.
Потом мы какое-то время молча ели, но почти закончив, я вставил:
— Рагу чудесное. Давно так хорошо не ел. — Это было полу-правдой. Рагу было отличным, но хорошая еда была у меня частым гостем.
— Лучше, чем харолдова стряпня, это уж точно, — сказала она, фыркнув. — Могло быть ещё лучше, но у меня кончается соль, и прочие вещи. Бережливее стала с тех пор, как… — Ручей её слов пересох.
Это было жестоко, но я хотел узнать больше, поэтому закончил фразу за неё:
— С тех пор, как потеряли мужа?
— Ага.
— Если можно спросить. Что случилось?
— Хэйлэм, — был её ответ.
Тут я понял. Он, наверное, был в столице, когда случилась недавняя «гражданская война». Хотя она, конечно, таковой не являлась, но это было лучшим описанием, какое для случившегося сумели найти.
— Он работал в городе?
Она покачала головой:
— Нет, просто кое-что туда вёз. Просто не повезло, что он там оказался не в тот день.
После этого я какое-то время молчал, пока она не забрала и не помыла миски. Она тщательно их убрала, затем пошла к двери в спальню. Начала желать мне спокойной ночи, когда я поддался порыву, и перебил её:
— Как вас зовут?
Он одарила меня суровым взглядом:
— Нового мужа я не ищу. — Спрашивать её имя было нежеланной для неё попыткой перейти к более фамильярным отношениям.
Я поднял ладони:
— Я ничего такого не имел ввиду. Вы просто кажетесь милой леди. Решил спросить.
Её плечи расслабились, а затем она открыла дверь, и зашла внутрь. Прежде чем дверь закрылась, я услышал её ответ:
— Сюза́нн.
— Спокойной ночи, Сюзанн, — сказал я, не зная, услышала ли она меня через дверь.
Я подождал полчаса, прежде чем проверил её состояние. Хотел убедиться, что она была в кровати, прежде чем что-то сделать, но также я не хотел случайно увидеть, как она раздевается. Это был вопрос уважения, хотя она так никогда бы и не узнала, что я смотрел, как она готовится ко сну.
«Мог бы стать величайшим в мире Томом Подглядой», — подумал я про себя, а затем посмеялся над иронией, поскольку я назвался Томом жестянщиком.
Она, похоже, спала в кровати, но я хотел быть уверен, поэтому тихо прошептал слово:
— Шибал. — Заклинание позаботится о том, что спала она поначалу или нет, дальше она не проснётся как минимум час. Затем я облегчённо вздохнул, бросая свою иллюзию.
Моя потёртая одежда исчезла, сменившись мягким охотничьим кожаным костюмом. Простой нож у меня на поясе теперь был искусно сделанным кинжалом, вышедшим из-под рук лучших кузнецов Албамарла, и украшенный эмблемой моего рода, золотым ястребом на малиновой эмали, с золотым ободком. Чары на нём были мои собственные, конечно же. Лезвие было острее любой бритвы, и никогда не тупилось.
Открыв дверь в спальню Сюзанн, я зашёл внутрь, и сел рядом с ней. Благодаря действию моего заклинания она даже не пошевелилась.
— Ты — хорошая женщина, Сюзанн, — сказал я ей. — И я соболезную тому, что случилось с твоим мужем. Жаль, что в этом мире такое творится.
Она меня, конечно, не слышала, но мне всё равно хотелось это сказать. В конце концов, случившееся с её мужем было частично виной моей семьи. Я повторил сонное заклинание, послав её в ещё более глубокое состояние бессознательности, а затем откинул накрывавшее её одеяло.
Она была в ночной рубашке, и потому не голая, но я чувствовал шедший от её тела жар. Возможно, «жар» был неправильным словом — это была её жизненная сила, её эйсар, живая энергия, которая была у каждого. Как обычно, она звала меня, искушала меня, и я снова ощутил старый голод.
Это было то, о чём я никогда никому не говорил — мой самый глубокий стыд. Когда-то я слился душой с шиггрэс, и стал самой пустотой. Я её переборол, и вернул себе человечность, но она оставила на мне свой след, и я всё ещё мог слышать, как она пела мне, когда я переставал обращать внимание. Порой я просыпался ночью от сна, в котором я снова был одним из них, и даже после пробуждения я всё ещё мог чувствовать её холодный озноб, шедший не откуда-то извне, а изнутри.
Я всегда ощущал её рядом с умирающими, но порой, как сейчас, мне о ней напоминало податливое здоровье живых. На этот раз мой голод пробудила лежавшая под моим взглядом женщина.
Оттолкнув тёмные мысли прочь, я протянул руку, и провёл ладонью по её бедру. Послав свой магический взор внутрь, я стал искать, пока не обнаружил то, что уже заметил ранее. У Сюзанн была лёгкая хромота при ходьбе, результат какого-то несчастного случая в её прошлом. Как она сломала бедро, было не моим делом, но срослось оно неправильно.
Запустив руку ей за голову, я заставил онеметь нервы, докладывавшие ощущения её тела её мозгу, а затем использовал свою силу, чтобы осторожно снова сломать её бедро в двух местах. Сделав это, я заново выровнял кости, и срастил их обратно. Завтра будет побаливать, но это пройдёт, и тогда она обнаружит, что хромота её исчезла.
