Как бы то ни было, кольчуга распалась под действием силы моей воли подобно бумаге. Под ней тело Пенни было ужасом из крови, перекрученной плоти и расколотой кости. Её рука была загублена, её было никак не спасти, а ещё у неё была сломана ключица. Кожа у неё на груди была красно-пурпурной, и в некоторых местах, где кольчугу вдавливало в стёганую куртку, кожа была порвана.
Мой разум опустел, а сердце похолодело от страха, но медлить я не стал. Протянув правую руку вниз, я создал крепко сфокусированный луч золотого огня на кончике пальца, и удалил с его помощью комок плоти, некогда бывший рукой, отрезав недалеко от плеча. Затем я перекрыл артерию и сомкнул кожу.
Закончив с этим, я начал заново собирать её рёбра и ключицу, снимая давление на её лёгкие и внутренние органы. Шли минуты, пока я работал, двигаясь быстро и эффективно, чтобы спасти ей жизнь. В моём разуме не было слов — он был пустым пространством, в котором было место лишь для быстрых решений и быстрых действий, но в конце концов настал момент, когда я больше ничего сделать не мог.
И тут меня раздавила реальность. «Почему у неё не было зачарованных лат?». Если бы на ней была надета такая же броня, какая была на мне, то ущерб был бы гораздо меньшим. «Почему я так и не сделал ей латы?». Я всегда собирался это сделать, но на это уходило много времени. Я был занят. Всегда были какие-то более важные дела. «Но я не был занят постоянно. Я мог найти время».
Я закрыл лицо ладонями, скрывая его от окружавших меня людей. Секунды утекали прочь — я чувствовал на себе чужие взгляды. Я должен был что-то сказать, я был главным. Они нуждались в моих указаниях для дальнейших действий, но я хотел только свернуться калачиком и умереть. Подняв голову и расправив плечи, я сказал им:
— Мы будем удерживать эту позицию, пока не вернутся драконы. Сэр Грэм, будешь командовать солдатами, а я позабочусь о Графине.
Глядя на Пенни, я только и мог, что наблюдать за трепыханием сердца в её груди. Её тело испытало массивный шок, но пока что я уже сделал всё возможное. Мой взгляд постоянно смещался туда, где раньше была её рука. Подавив безмолвный крик, я отвёл взгляд. «Не смотри. Не думай об этом. Ты должен держать себя в руках. Они все рассчитывают на тебя», — сказал я себе.
Кто-то встал рядом со мной, но я сперва был слишком взвинчен, чтобы узнать его, а потом этот кто-то заговорил, и до моих ушей донёсся голос Чада Грэйсона:
— Что бы ты щас ни думал, ты не виноват.
Желание огрызнуться, ударить его, было почти непреодолимым:
— Заткни… свою… сраную… пасть.
Он протянул мне руку:
— Держи. — Чуть погодя я осознал, что в его руке была фляжка. Я взял её, и отвинтил колпачок. Что бы в ней ни было, оно обожгло мне горло.
— Драконы вернулись! — громко сказал один из солдат.
Бросив взгляд вверх, я увидел спускавшихся Грэйс и Кассандру, с моими сыном и дочерью на спинах. Я проигнорировал их появление, хотя и не мог не прислушаться к тому, как Грэм рассказывал им о всём, что случилось за последние полчаса.
— Мама! — это была Мойра, побежавшая к Пенни, и Мэттью следовало по пятам.
Я ничего не сказал, пока они осматривали её своими глазами и магическим взором. Затем Мэттью положил свою серебряную руку мне на плечо. Он редко искал физической близости, хотя, быть может, он лишь пытался напомнить мне, что потеря конечности не была концом света.
— Мы сделаем ей руку ещё лучше, — тихо сказал он. — Забери её домой, Папа. Мы с Мойрой можем найти Элэйн.
Что-то сошлось внутри меня, пока я слушал его слова:
— Нет. Вы заберёте её домой. — Затем я повернулся к Грэму: — Уводи людей. Мойра телепортируется домой с Графиней. Мэттью и Драконы останутся с вами, пока вы не доберётесь до резервных сил.
Взгляд Сэра Грэма неуверенно метнулся к Мэттью, будто ища подтверждения.
— Пап! — выпалил мой сын. — Нет. Ты не в том состоянии, чтобы что-то делать. Позволь нам тут закончить. Я лучше всего смогу справиться с этим местом.
Конечно, он был прав. Моя голова всё ещё не оправилась после отката, хотя он и был не таким сильным, как в прошлом. Я продолжал функционировать, но моё эмоциональное состояние было беспорядочным. А ещё мне было совершенно плевать:
— Я сегодня больше не буду рисковать никем из моих родных. Делайте то, что я говорю.
Грэм кивнул:
— Да, милорд.
Однако Мэттью это не устраивало:
— Ты тут не один рискуешь родными. Поступи по уму, и иди домой. — Мойра встала рядом с ним, явно соглашаясь с братом.
— Я уже всё решил, — сказал я им.
Мойра начала говорить:
— Пап, это безумие. Послушай его…
Заскрипев зубами, я снова приказал им:
— Делайте как я говорю.
Дети посмотрели на меня так, будто я спятил. Возможно, это так и было, но безумие или нет, я был уверен. Уверен, что больше никто не пострадает. Я отвернулся, и пошёл в ту сторону, где последний раз ощущал эйсар Элэйн.
— Увидимся, когда я вернусь домой.
Уходя, я услышал позади голос Чада, обращавшегося к Мэттью и Мойре:
— Полегче, он всё равно вас не послушает. Я уже видел его таким. Лучше выбираться из этого проклятого леса как можно быстрее.
Там я их и оставил, а поскольку теперь я был один, я не стал себя утруждать прокладыванием дороги. Вместо этого я нашёл избавление от головной боли, соскользнув в разум камня. За прошедшие со дня пробуждения моих способностей годы это стало легче. Раскрывшись окружающему миру, я стал чем-то большим, более крупной сущностью, включавшей в себя часть окружающего мира, сохраняя при этом большую часть моей человечности.
Это было подобно хождению по натянутому канату, но благодаря долгой практике поддержание равновесия стало привычкой. Общение всё ещё было возможным, и я сохранял способность рассуждать, но эмоции мои отдалились. Земля у меня под ногами была частью меня, как и воздух, которым я дышал. Хитрость была в том, чтобы не терять фокуса на хрупком человеческом теле, находившемся в середине всего этого. Тупая боль в голове никуда не делась, но теперь находилась слишком далеко, чтобы мне как-то вредить.
Ветки деревьев изгибались и уходили в сторону, позволяя мне пройти.
В разуме камня меня не могла коснуться никакая физическая опасность — лишь постоянная опасность, с которой сталкивается любой архимаг, риск потерять себя. Я продолжил идти к своей цели, позволяя миру скользить мимо меня. Ощущение было таким, будто я двигался, но никуда не шёл, хотя я и отдавал себе отчёт в том, что ноги мои совершали шаги. Правда состояла скорее в том, что мир впереди становился мной, в то время как оставленный позади становился землёй иных — тем, что более не являлось мной.
Как долго я шёл, осталось тайной, ибо время почти потеряло смысл. В тенях двигались существа — большие и маленькие. С теми, кто входил в мои владения, я безжалостно расправлялся. Вместо того, чтобы позволять им присоединиться ко мне, моё тело передвигалось, чтобы их уничтожить. Лозы и кусты душили существ меньшего размера, а когда приходили крупные, их рвали на части деревья.
