Трудно было поверить, что столь крупный человек мог так двигаться, и я задумался о том, что подумал бы Дориан, увидь он танец своего сына с клинком. «Он бы подумал, что это чертовски странно — но ещё он был бы горд».
Его движения были изящными и плавными, с резкими, хлёсткими вставками. На первый взгляд, он казался почти невесомым, паря в движении над землёй, но опытный боец заметил бы, что перед каждым ударом его ноги твёрдо стояли на земле, позволяя ему вложить в удар максимальную мощь, а потом поглотить отдачу.
Грэм — нет, Сэр Грэм, ибо молодой человек был рыцарем не меньшим, чем его отец — танцевал назад, оставаясь в пределах нескольких футов по ходу нашего отступления. В его руках размах Шипа достигал десяти футов, и из входивших в это пространство не выживал никто.
Тут арбалетчики снова вскинули своё оружие. Они возвращались в боевую готовность дольше всех, поскольку должны были не только встать, но ещё и перезарядить оружие. Несмотря на отделявшее их расстояние и активную схватку, Грэм заметил их приготовления. Как раз перед тем, как они дали залп, он снова сменил оружие с двуручника на длинный меч и щит.
Осознав, что мне тоже надо действовать, я сделал то, что надо было сделать ещё полминуты ранее. Я выкрикнул слово, и выпустил силу, создавая почти мгновенный туман, скрывавший нас и врагов, мешавший им целиться.
Грэм прыгнул, заслоняя нас, когда туман пронзили первые болты, и поймал некоторые из них на свой щит. Ещё несколько попали ему по ногам и голове, но броня выдержала, хотя попадание в голову заставило его споткнуться, частично оглушив одной только силой удара.
Нам нужно было что-то большое, иначе оставшиеся до ворот двадцать ярдов мы бы не протянули. С силой толкнув Мёйру, я крикнул:
— Не останавливайся! — Затем я встал, позволяя своему сознанию поплыть, ища своим разумом молчаливую силу земли. Игры кончились. Если эти новые незнакомцы хотели нас убить, то я готов был их закопать.
Через туман пролетело ещё несколько болтов, и моя концентрация разбилась, когда они в меня попали — сначала в ногу, потом в бедро. Боль была такой сильной, что я едва почувствовал болт, вошедший мне в грудь и пробивший сердце.
Моё сердце остановилось, и боль исчезла.
Глава 24
Голос земли утих, когда вспыхнула боль, но после её исчезновения гораздо громче стал другой голос, заглушавший все остальные. Пустота выла вокруг меня, и, отбросив страхи, я сделал её своей.
Моё восприятие изменилось. Магический взор никуда не делся, но вкус у него стал другим. Эйсар моих врагов стал ярче, он звал меня, искушал как искушает умирающего от жажды человека стакан воды. Встав на ноги, я пошёл к накрытому для меня столу.
Первым в тумане я миновал Грэма — он был достаточно близко, чтобы меня увидеть.
— Морт! — крикнул он. — Не туда идёшь. Поворачивай!
Я приостановился, борясь с желанием взять его. Сердце твёрдо билось в его груди, а его жизненная сила сияла ярче, чем у всех остальных на поле боя. В его броню ударилось ещё несколько болтов, и я с отстранённостью почувствовал, как ещё один вонзился мне в грудь. С трудом набирая воздуха в повреждённые лёгкие, я хрипло прорычал:
— Беги. — После чего опять пошёл на врага.
Первый был лишь в нескольких футах, сияя для меня сквозь туман подобно маяку в бурную ночь. Не в силах удержаться, я вцепился в него ещё до того, как оказался на расстоянии касания. От меня метнулась толстая пуповина чёрной магии, и впилась в его голову и шею. Менее чем за удар сердца я вырвал из него жизнь, ахнув от удовольствия, когда в меня полилась энергия.
Я пошёл дальше, и мои спотыкавшиеся шаги становились всё более уверенными.
Следующих двух я нашёл одновременно. Я быстрым движением прикоснулся рукой к тому, что был ближе всего — он как раз занёс свой топор. Я улыбнулся, когда его глаза остекленели, а оружие выпало из пальцев, в то время как сами он осел на колени. Его друг рубанул по мне сбоку, и мощь его удара прорубила мне половину груди. Из него я жизнь вырвал даже не глядя, после чего вернулся к смакованию медленной смерти того воина, который стоял передо мной на коленях.
Моя грудь стала залечиваться сразу же, как только я вытащил из неё застрявший топор. Затем я вынул два арбалетных болта, но вскоре после этого появилось ещё несколько. Я решил не утруждать себя их извлечением, поскольку они не особо мешали моим движениям. Вытащить их я всегда мог успеть.
Я продолжил убивать, наслаждаясь радостью от всё ярче разгоравшегося в моей груди пламени. Грэм шёл следом за мной, срубая тех, кто подбирался ко мне слева, и это начало меня раздражать. Каждая жизнь, прерванная его рукой, означала, что на моём пиру становилось одним блюдом меньше.
Наконец я больше не смог этого выносить, и я повернулся против него. Молодой рыцарь едва не отрубил мне руку, прежде чем узнал меня — хотя мне в любом случае было бы плевать. Я подошёл ближе, поднеся лицо на считанные дюймы к прозрачной стали его шлема.
— Я же сказал тебе бежать.
На лице Грэма отразился шок и, быть может… страх:
— Мордэкай, твои глаза!
Я положил ладонь ему на грудь. Моё терпение вышло, но зачарованная сталь сопротивлялась моим попыткам выпить его жизненную силу. Огрызнувшись, я толкнул, и Грэм полетел через всё поле обратно к открытым в щите воротам. Я не озаботился наблюдением за его приземлением, но всё же ощутил укол сожаления. «Он — не мой враг», — подумал я. «Не следовало причинять ему вред».
Что-то прилетело со стороны Уошбрука — вращающаяся плоскость из странной магии шириной почти в два фута. Она пролетела в тридцати футах слева от меня. Летела она на высоте половины моего роста, и я чувствовал соединённый с нею эйсар, направлявший её в тумане. Управлял ей Мэттью, и заклинание это одинаково легко резало как воздух, так и врагов, нисколько не замедляясь.
Фрустрированный новыми потерями среди моих жертв, я сосредоточил своё внимание на воротах в Уошбрук. Мэттью стоял там, в то время как кто-то из солдат помогал Грэму и Мёйре зайти внутрь. Мэттью держал свою металлическую руку вытянутой вперёд, и проецировал из неё широкую плоскость полной черноты, вбиравшей в себя всё, чем в него стреляли враги. «Это что, новая версия его тессеракта дураков?» — задумался я. Если так, то он что, собирался снести врагов взрывом, и меня в том числе?
Нет, не могло быть такого. Если бы он намеревался так поступить, то закрылся бы полностью, да и в такой близости от города делать это было бы слишком рискованно.
Разум Мойры потянулся ко мне, соединяясь через разделявшее нас расстояние:
— «Отец, вернись».
— «Скажи своему брату, чтобы вернулся за стены! Если он продолжит убивать мои игрушки, то я приду, и с корнем вырву ему душу», — ментально огрызнулся я.
— «Да что с тобой не так?» — с тревогой спросила она, а затем я почувствовал перемену в связи, которая стала более агрессивно входить в мой разум, пытаясь взять его под контроль.
