Я решил быть честным:
— Сомневаюсь, что Мойра Сэнтир согласилась бы, но я склонен ей доверять.
Дочь посмотрела мне прямо в глаза:
— Согласно ей, я уже чудовище. — Глубоко внутри я почти мог слышать невысказанное дополнение к её ответу: «и ты, возможно, тоже».
— Твои решения — только твои, — сказал я ей. — Я твёрдо в это верю. Чудовище, человек — какие бы ярлыки мы на себя ни навешивали, значение имеют именно наши действия. В конечном итоге нас определяют именно наши действия, я не чужие мнения.
Пенни переводила взгляд то на меня, то на неё:
— Подобные драматичные прокламации почти никак не уменьшают мою тревогу. Надеюсь, вы это осознаёте.
Лицо Мойры смягчилось:
— Я буду в порядке, Мам. — Затем она спросила меня: — Насколько далеко мне следует зайти?
— Я верю, что ты примешь правильное решение. Делай то, что считаешь нужным — главное, себе не навреди.
Дочь кивнула, а затем без предупреждения взяла меня за руку. Я ощутил зарождавшуюся, осторожную связь, и позволил ей установиться. После короткого осмотра она произнесла у меня в голове:
— «Спасибо».
— «За что?» — ответил я.
— «За то, что доверился мне, и позволил мне увидеть твой разум. До этого момента я не могла с уверенностью сказать, что ты — всё ещё ты».
Я улыбнулся:
— «Вообще-то, я гадал о том же самом. Ты меня успокоила».
Мойра отпустила мою руку, и объявила:
— Тогда я останусь здесь. Пленник начинает приходить в себя.
— Он уже очнулся? — спросил я.
— Нет, — сказала Мойра. — У сознания есть уровни. Когда мы только его принесли, он всё ещё был полностью без сознания, и его разум молчал — но теперь я его чувствую. Он снова видит сны. Теперь он в таком же состоянии, как спящий человек.
Мы с Пенни оставили её там, но пока мы шли обратно к донжону, Пенни спросила:
— Ты уверен, что ей это не опасно?
Я покачал головой:
— Не-а. — На её лице появилось взволнованное выражение, прежде чем я успел добавить: — Но это — верное решение. Ты меня в этом убедила.
— Я?
— Угу, — ответил я. — Твоя небольшая речь, которую ты произнесла после того, как я пришёл в себя.
— Я сказала тебе быть осторожнее с собой, — проворчала она. — Я не говорила тебе рисковать нашими детьми.
— Ты сказала мне, что доверяешь мне несмотря ни на что, — отозвался я. — Я подумал, и осознал, что мне нужно думать таким же образом о других. Мэттью и Мойра уже выросли. Мы должны позволить им рисковать, иначе они так навсегда и останутся только нашими детьми.
— А если они допустят ужасные ошибки? — спросила Пенни.
— Тогда мы будем делать то, что делают родители. Соберём обломки и приберёмся за ними, — сказал я ей.
Глава 26
Тем вечером мы с Пенни сидели в гостиной нашего горного дома, наслаждаясь минуткой покоя. Мы собирались выпить по второй чашке чаю, когда в комнату неожиданно для нас вошла Королева Лосайона. Ну, с технической точки зрения, неожиданно для Пенни — я-то ещё двадцать секунд тому назад увидел, как она вошла через портал в дальнем конце коридора. Что интересно, явилась она не одна.
Шедший за ней мужчина был выше среднего роста, где-то пять футов и одиннадцать дюймов. Он был широкоплеч, и с мощным телосложением, которое подходило его густым усам и бороде.
Я вскочил на ноги, чтобы поприветствовать их, в то время как Пенни со сдавленным писком метнулась к другой двери в поисках одежды. Не то, чтобы она была как-то раздета — но она скорее всего полагала, что её потрёпанный домашний халат был неподобающим для столь высокопоставленных гостей.
— Иган! — воскликнул я, прежде чем сгрести мужчину в объятья. — Я тебя уже сто лет не видел!
Сэр Иган некогда был одним из моих рыцарей, и хотя теперь он служил королеве, он являлся одним из немногих оставшихся Рыцарей Камня. Вообще говоря, он был членам двух рыцарских орденов, поскольку также являлся основателем Рыцарей Шипа. Рыцари Шипа были орденом, который Королева создала лично, и названы они были в честь самопожертвования Дориана Торнбера.
Иган, будучи по всем меркам грубоватым мужчиной, одеревенел в моих объятиях.
— Королева, — прошипел он мне на ухо.
Я рассмеялся. Будь мы при дворе, для меня было бы очень непочтительно поприветствовать его раньше Королевы. Я продолжил его обнимать, подмигивая Ариадне ему через плечо:
— Не стесняйся, Иган! Ари я понемногу вижу почти каждый день, но ты уже давненько не заскакивал. — Я отодвинул его, чтобы разглядеть его на расстоянии вытянутой руки, затем игриво взъерошил ему бороду: — Чертовски хорошо выглядишь! Тебя что, не кормят? Мужику под сорок уже положено иметь небольшой животик.
Иган отступил, и повернулся, обращаясь к уже открыто смеявшейся над его дискомфортом Ариадне:
— Моя Королева, умоляю простить…
Королева озорно улыбнулась ему:
— Иган, я же тебе говорила. Это — неформальная обстановка. Морт — мой двоюродный племянник, и он позволяет мне жить в его доме. Оставь пока этикет и условности в стороне.
Подчёркивая её аргумент, я обнял Ариадну, а потом крепко поцеловал в щёку.
Иган одарил меня предельно неодобрительным взглядом:
— Теперь я вижу, почему вас просили не появляться при дворе слишком часто.
Тут вернулась Пенни. Она всё ещё была в халате, но этот был длиннее, плотнее, и был украшен вышивкой. Это была далеко не формальная одежда, но по крайней мере халат выглядел как нечто, что могла бы носить дома дворянка.
При виде её лицо Игана просветлело, и он едва не забылся. Он уважительно кивнул Королеве, удобно устроившейся у меня под мышкой:
— Ваше Величество, вы позволите?
Ариадна нахмурилась:
— Я же сказала тебе расслабиться.
Неприветливый рыцарь кивнул, а затем кинулся обнимать мою жену:
— Пенни! Ну как ты? — Его поведение с ней радикально отличалось от того, как он вёл себя со мной.
Ариадна подняла на меня вопросительный взгляд, но я лишь пожал плечами, будто говоря «А мне откуда знать?».
Пенни, похоже, была так же рада его видеть, и они в своих приветствиях чуть о нас не забыли. Они были настолько рады, что мне на миг показалось, что они вот-вот возьмутся за руки, и начнут скакать кругами — но они сумели удержаться.
Тут Иган сфокусировался на отсутствовавшей руке Пенни:
— Слышал, ужасные вести. Жаль, что меня тогда не было рядом — я бы помог, — принёс он полу-извинение.
Пенни сжала губы, прежде чем ответить:
