Это, наверное, был самый тревожный разговор, когда-либо состоявшийся между отцом и дочерью — но меня он почему-то успокоил. Может, дело было просто в знании того, что несмотря на происшедшие с ней тёмные перемены, Мойра всё ещё ставила свою семью впереди себя. Не в силах удержаться, я подался вперёд, и поцеловал её макушку.
— Может, мы и чудовища, но мы защитим тех, кого любим. Не так ли?
Мойра дёрнула головой, едва сдерживая чувства:
— Мы будем чудовищами — чтобы им не пришлось.
Глава 28
Наш пленник сидел за столом у одной из стен главного зала, и тушёное мясо из тарелки с ложкой в одной руке, и с большим куском хлеба в другой. Рядом стоял и внимательно наблюдал за ним один из моих стражников, но делал он это не один. На незнакомца пялились все мужчины и женщины, завтракавшие в зале.
Низкорослый пленник поднял на меня взгляд, когда я остановился рядом. Уронив ложку, он встал, и быстро поклонился:
— Милорд, простите, я вас только что заметил! — Он говорил низким голосом и без акцента, несмотря на тот факт, что до сегодняшнего дня никогда не говорил на нашем языке.
Я видел следы погружённой в его череп магии моей дочери, и хотя мне было не по себе от того, насколько эффективно та работала, я не мог не впечатлиться тем, как безупречно она наделила его знанием нового языка.
— Как тебя зовут?
— Санэр, милорд, — быстро ответил он.
Когда он произносил своё имя, он это сделал со странным акцентом, и я догадался, что это скорее всего результат произнесения без помощи магии моей дочери.
— Почему твой народ напал на нас? — внезапно спросил я.
— Они думали, что вы в ответе за кражу нашей земли, милорд, — отозвался он. — Хотя теперь я понимаю, что они ошибались. Мне не следовало им помогать.
— И ты теперь поможешь нам?
— Конечно же, милорд. Я помогу вам всеми своими силами, — с чувством сказал Санэр.
Было очень странно слышать такие слова повиновения от человека, который совсем недавно был твёрдо намерен нас убить, но пока всё выглядело так, что внесённые Мойрой изменения работали как и было обещано, поэтому я копнул глубже:
— С чего мне тебе доверять?
Санэр опустил взгляд:
— Леди Мойра изменила меня. Мир теперь стал другим. Я каким-то образом могу говорить на вашем странном языке, и я также знаю, что буду поступать согласно вашим желаниям. Я на самом деле не понимаю этого, но это — правда.
— Тогда расскажи мне о своём народе, — приказал я. — Опиши, как вы сюда попали.
— Они — не мой народ, милорд, — ответил карлик. — Уже не мой.
Я поднял бровь:
— О, тогда к какому народу ты по-твоему принадлежишь?
— Ни к какому. У меня больше нет народа, но я принадлежу вам, — отозвался Санэр.
Мне было не по себе от абсолютной преданности в его взгляде.
— Тогда расскажи мне про анголов, которые некогда были твоим народом.
— Они — гордая раса воинов, гораздо величественнее слабых людей, которых я видел здесь, в вашей крепости, — честно сказал карлик. — Племя, в котором я родился, Талбран, насчитывало почти две тысячи человек.
— Племя? Они что, не входят в более крупную нацию?
— Нет, — сказал Санэр. — Великие давным-давно повелели, что мы не должны собираться или вступать в более крупные союзы. Каждое племя живёт в своём месте в горах, хотя они в некоторой степени торгуют между собой. Любой, кто противится этому правилу, уничтожается, а имя его стирается из записей предков.
Вот теперь меня обуяло любопытство:
— А Великие — это какие-то племенные старейшины?
— Они — не люди, — с нажимом сказал Санэр. — Их могущество и гнев не подлежат сомнению.
Мойра послала мне безмолвную мысль:
— «Я уловила это в одной из его мыслей вчера вечером, но это должно кое-что прояснить. Лидер Великих известен как Мал'горос.
От этого откровения у меня закружилась голова. Неужели анголы были родом из того места, которое Ши'Хар создали для Кионтара? Было ли это возможным? Я понятия не имел, что там находилось. Я знал, что Тёмные Боги содержались в ином измерении, которое должно было защищать наше измерение от внешних угроз, конкретнее — от АНСИС, однако я всегда воображал его как некое пустое место.
Дальнейшие расспросы показали, что мир Санэра был очень похож на наш, с лесами, полями и горами. Анголы жили в основном в горах, в часто разбросанных деревнях, насколько я смог понять. Когда я вывел его наружу и попросил указать направление, то выяснилось, что его деревня каким-то образом переместилась в местность примерно в дне пути на север от Арундэла, как раз по ту сторону от границы между Лосайоном и Гододдином.
— И сколько ещё членов Талбран осталось в вашей деревне? — через некоторое время спросил я.
— Где-то тысяча, наверное, — ответил Санэр. — В основном женщины и дети, а также старые воины.
Другими словами, почти все взрослые мужчины из его племени были мертвы. Было время, когда осознание этого факта вызвало бы во мне разрушительное чувство вины. Однако теперь я хоть и чувствовал сожаление, но это было лишь очередным дополнением к куче сожалений, которую я держал в тёмном хранилище своей души. Недопонимание или нет, они угрожали моим людям, они напали первыми, и я больше не был достаточно добрым, чтобы сколько-нибудь времени укорять себя за случившееся.
— И что с ними будет?
Лицо Санэра на миг исказилось — внутри него боролись противоположные эмоции. На миг я задумался, не сломается ли магия Мойры под таким давлением. И если так, то умрёт ли Санэр прямо у меня на глазах? Затем его лицо разгладилось, и он ответил:
— Они будут голодать. Хранилища еды были потеряны, когда деревня переместилась. Полей больше нет. Большинство охотников ушло с отрядом воинов. Сам отряд был отчаянной мерой — попыткой найти или отнять надёжный источник пищи.
* * *
На другом конце Лосайона Мэттью и Грэм летели во главе группы из пятидесяти конных солдат. Они прибыли в Кэнтли по Мировой Дороге глубокой ночью, вскоре после полуночи. Не теряя зря времени, они сразу же выехали: Мэттью и Грэм — верхом на драконах, Зефире и Грэйс, а солдаты — на лошадях.
Благодаря их усиленному зрению, не говоря уже о магическом взоре Мэттью, тьма не была препятствием для всадников на драконах, однако для всадников на лошадях в безлунную ночь она представляла серьёзное препятствие. Поэтому Мэттью держал набор из десяти светящихся сфер, паривших у них над головами, чтобы освещать путь.
Ночное освещение само по себе было рискованным делом для военной экспедиции. Это значило, что они были хорошо освещены для любых врагов, какие могли ждать впереди, в темноте — они были идеальными мишенями, однако это смягчалось уверенностью Мэттью в том, что он сможет обнаружить любых скрытых врагов задолго до того, как солдаты окажутся в пределах досягаемости их дальнобойного оружия.
