Рыцарь тщательно пораздумал, прежде чем ответить — ещё одна черта, которая мне в нём нравилась. Он никогда не говорил впопыхах.
— Битва, в которой участвовал твой сын, была кровавой. Судя по тому, что я потом в нём увидел, я могу предположить, что она у него была первой. Верно?
— Вообще-то, он участвовал в нескольких крупных боях, хотя большинство из них были в ином измерении, — объяснил я.
— Другие измерения? А с чем он сражался? — осведомился Томас.
— В основном — с механическими чудовищами, насколько я понимаю, — ответил я. — Год или два назад он бился с одним из Тёмных Богов, не попавших под мою собственную чистку. Он уже показывал свою стойкость в весьма напряжённых ситуациях.
— Но с людьми он никогда не сражался? — подтолкнул меня рыцарь.
— А-а, — простонал я, наконец поняв. Уничтожать чудовищ — одно дело, но убивать собратьев-людей — дело совсем другое. Надо было сразу понять. «Насколько же я пресытился насилием, если мне это даже в голову не приходило?». — Насколько было плохо?
Томас поморщился:
— Для большинства из нас — брутально, как и любая война. Большинство солдат видели, как товарищей рядом с ними рубили на куски, и никогда не приятно видеть лицо другого человека, когда вонзаешь меч ему между рёбер. Не уверен, каково это — сражаться с помощью магии. Ему не пришлось никого убивать своими руками, но он очень многих перебил какого-то рода магическими вращающимися клинками. А потом, в конце, он загнал одного из выживших магов в угол, сразив его охрану, и захватил коротышку-мага живым. Кое-что из этого было весьма кровавым.
— Но для меня, по крайней мере, хуже всего был драконий огонь, — добавил Томас. — Вид сгорающих за живо людей — почти самое худшее, что вообще можно увидеть, или услышать… или этот ужасный запах.
От его описания я вздрогнул:
— Не напоминай.
Томас кивнул, извиняясь:
— Прости. Если по какому аспекту уз земли я и не скучаю, так это по возможности использовать огненную магию солнечного меча. — Он похлопал по прислонённому к его стулу зачарованному клинку. — В общем, можешь гордиться своим сыном. Уверен, что сейчас он сожалеет об этом, но он выиграл нам сражение. Если честно, то сперва принял его за тебя.
Я хохотнул:
— Мы правда похожи.
— Не, не во внешнем виде было дело, а в его манере держаться. Он свалился с неба, и встал так, будто всё вокруг принадлежало ему. А потом он зажёг небо — стало светло как днём. Он игнорировал всё, что против него выставляли. Несколько раз было похоже, что он уклонялся от стрел, веришь или нет. Что бы он ни делал, ничто его не волновало. Как только он ступил на поле боя, стало понятно — всё кончено. Анголы уже проиграли. Они просто ещё не знали об этом.
Рыцарь говорил это в качестве комплимента, но от его описания у меня по спине пробежали мурашки. Я сам слишком часто был в таком положении. Признавался он в этом или нет, мой сын наверняка страдал от своих решений. А ведь именно я позволил ему туда отправиться. Я встряхнулся, чтобы прочистить голову:
— А что насчёт Грэма? Ты рассказываешь почти так, будто только Мэттью всё и делал.
Томас улыбнулся:
— Это надо было видеть. Будто вернулись старые деньки. Именно он остановил их наступление — он, и тот большой дорианский меч. Я знал, что Сэр Сайхан учил его, но одно дело — услышать, а совсем другое — увидеть. Мы с Уильямом помогали как могли, но…
Когда его голос затих, я решил, что пришло время сделать предложение:
— А ты не скучаешь по узам с землёй?
— Почти в любой день я сказал бы «нет», — искренне ответил рыцарь. — Рыцарское ремесло очень похоже на солдатское. Девяносто девять дней из ста узы не нужны. Такая силу просто не требуется для мирной жизни, однако в день вроде того… ну, в ночь вроде той… в такие моменты мне её ужасно не хватало. Будь мы с Уильямом как прежде, то вполне могли бы не дать им обратить нас в бегство. Мы, наверное, всё равно потеряли бы много солдат, но смогли бы не дать врагам устроить такой бардак.
— Я тут поговорил с Королевой, — сказал я ему.
— Ты же не думаешь вернуть узы, а? — взволнованно сказал Томас. — Не думаю, что кто-то из нас долго протянет, если снова свяжет себя ими. — Он конечно же имел ввиду побочные эффекты от уз земли. Со временем связанные с частью земного сердца люди начинали приобретать черты своего источника силы. Начиналось это как грубые участки кожи, гранитные зубы, и в некотором роде негибкость мышления. Если оставить всё как есть, то в конце концов они превращались в каменных големов. Я их всех освободил от уз земли задолго до того, как до этого дошло.
— Я думал предложить тебе и Уильяму узы с драконом, — объяснил я.
— А что, есть ещё драконы? — Глаза рыцаря расширились. Число и существование других драконьих яиц я держал в строжайшей тайне. Большинство людей знали лишь о тех драконах, которые были у Пенни, Грэма и Королевы. Даже драконы Мэттью и Мойры по большей части были никому не известны.
— Есть, — признал я. — Мы с Королевой думаем, что Рыцарям Шипа следует их получить. Слишком много странных дел стало твориться, и слишком много мест нуждаются в защите.
— Сколько? — спросил он.
— Точное число я называть не буду. Я всё ещё считаю драконов моей личной прерогативой, однако я могу спокойно сказать, что мы можем предоставить их в достаточном количестве для обеспечения минимум пятидесяти рыцарей узами.
— Людей уже выбрали?
Я покачал головой:
— Это зависит от Харолда, хотя я могу представить, что он будет в этом деле искать совета у вас с Уильямом. Что думаешь?
Томас уже вскочил на ноги:
— Да!
Я обнаружил, что его очевидный энтузиазм вызывает у меня улыбку. Томас редко демонстрировал сильные эмоции.
— Хочешь познакомиться со своим драконом сейчас же?
На его лицо сошла тень, притушив его возбуждение:
— Харолду следует быть первым.
— Мы и так достаточно времени потратили зря, — возразил я. — Я перенесу тебя в пещеру. Потом сможешь вернуться по порталу. Что бы Харолд ни делал, ты сможешь подменить его, отправив сюда — и Уильяма с Иганом тоже. А потом завтра вы четверо можете начать поиски кандидатов на обучение.
Томас не мог удержаться, и последовал за мной ещё до того, как согласился.
— Кстати говоря, — начал он, разговаривая на ходу, — как насчёт брони вроде той, что у Грэма?
Я поднял бровь, оглянувшись на него через плечо:
— Тебе не нравится броня, которую я тебе сделал?
Он поднял ладони:
— Нет, нет, ничего подобного! Просто… ну, было бы удобно иметь возможность снять и надеть её одним словом, как это делает он. Мне было немножко завидно, когда я увидел её в действии.
