— Ты сказала, что вы ограничились разговорами.
— Ещё были некоторые чувственные моменты, — сказала Роуз. — А когда он был в той ужасной камере, мы стали ближе, чем полагается.
— Ты его целовала?
— Нет, — искренне сказала Роуз. — И теперь уже не буду. Чувствую себя худшей подругой в мире.
Пенни немного пожевала губу, разрываясь между противоположными эмоциями:
— Так не пойдёт, Роуз. Я не хочу, чтобы он оказался как ты.
Снова сбитая с толку, Роуз подняла взгляд:
— А это ещё что значит?
— Ты целую вечность страдала после смерти Дориана. Я не хочу для него такого, — сказала Пенни.
— Но ты же не мёртвая! — отозвалась Роуз.
Пенни покачала головой:
— Мёртвая. Я просто ненадолго как бы позаимствовала его тело.
— Тебе правда нужно это объяснить, — ответила Роуз. — Ты говоришь так, будто вселилась в него.
Пенни кивнула:
— Это — вполне справедливое описание. Когда я умирала, он попытался меня спасти. Для этого он использовал эту его странную силу, чтобы стать мной, и потом исцелить моё тело. Но кое-что он исправить не мог — мою эйстрайлин. Так волшебники называют источник жизни. Оттуда происходит магия, именно он делает людей живыми.
— Я помню, — сказала Роуз.
— В общем, моя почти иссякла, и пока он был мной, или я была им… — Пенни остановилась. — Это действительно сбивает с толку. Я даже не знаю, какие местоимения использовать. — Она сделала вдох. — Пока я управляла тем, чем мы были, я взяла остатки моей эйстрайлин, и обернула вокруг его собственной. Моё тело умерло, но та частичка меня всё ещё внутри, обёрнутая вокруг его сердца, образно говоря.
— А тебе было больно? — спросила Роуз. — Зачем ты это сделала?
— Когда я это сделала, больно было так, что словами не передать, — призналась Пенни. — Хуже родов. У меня была причина так поступить, но если честно, я думаю, что ещё у меня были эгоистичные мотивы.
— Ты не хотела его оставлять.
Пенни кивнула, её глаза заблестели:
— Но причина, о которой я себе твердила, заключалась в том, что он сломан внутри. В его эйстрайлин были трещины. Он так и не оправился до конца после пребывания в виде шиггрэс. Осталось что-то, какое-то зло, цепляющееся за его душу. В некоторых отношениях, это сделало его сильнее. Его эйстрайлин огромна. Согласно его воспоминаниям, она теперь гораздо крупнее, чем раньше, в его молодости. Думаю, что украденные им жизни заставили её вырасти. Если он продолжит это делать, то вполне сможет жить вечно.
Роуз почуяла неладное:
— Но?
— Но это также его убивает. Возможно, не в том смысле, что он умрёт, но это убивает его истинное «я». Думаю, когда он зачерпывает эту тёмную силу, та тоже становится сильнее. Если это зайдёт слишком далеко, то от него останется лишь оболочка — нечто злое, облачённое в его кожу, несущее его воспоминания и знание, но им самим это уже не будет.
— И то, что ты сделала, всё исправило? — в ужасе спросила Роуз.
Пенни покачала головой:
— Думаю, я что-то сделала лучше, но семя порчи всё ещё сидит внутри него. Не думаю, что от него вообще можно избавиться окончательно. По сути, я превратила то, что от меня осталось, в повязку, но если он снова использует эту силу, то его в конце концов порвёт на части, и меня вместе с ним. — Будто подчёркивая эту ремарку, Пенни вздрогнула, и приложила ладонь к груди, как если бы почувствовала внезапную боль.
— Что не так? — спросила Роуз.
— Моё время на исходе, — сказала Пенни. — Пару раз это уже случалось. Каждый раз через некоторое время появляется боль. В конце концов я слишком устаю, и засыпаю. Полагаю, потом он просыпается, гадая, что же случилось.
Роуз поймала её за руку:
— Скажи, что мне делать.
Подняв голову, Пенни попыталась принять искренний вид:
— Заботься о нём. Не надо ненавидеть себя из-за меня. Ты нужна ему. Ты нужна моим детям. Ты нужна мне, Роуз.
— Будь честной, твои чувства на этот счёт совсем другие, — удивлённо сказала Роуз. — Это несправедливо. Для тебя это наверняка невыносимо — как минимум, ты меня ненавидишь.
— Нет! — возразила Пенни, но затем вздохнула: — Если честно. Это действительно невыносимо. Когда я в первый раз неожиданно вернулась, это казалось благословением. Я подумала про себя, что наверное у меня будет возможность увидеть, как вырастут мои дети, пусть лишь мельком и время от времени. Но теперь я гадаю, а не является ли это просто ещё одним способом мучить себя.
— Возможно, это будет к лучшему, — с надеждой сказала Роуз. — Я не буду вмешиваться. Теперь, когда я знаю, что происходит…
— Роуз! — отрезала Пенни. — Не заставляй меня тебе приказывать. Мне и так достаточно сложно отдать его тебе. Не заставляй меня просить тебя об этом. Если можешь — будь счастлива.
— Но…
— Слушай. Я наблюдала за тобой после смерти Дориана. Мы пытались помочь, я и Морт, но я знаю, что тебе было трудно. Растить двоих детей без отца — это стало для тебя ужасной ношей, — сказала Пенни.
— Я не справилась бы без твоей помощи, Пенни, а Мордэкай был Грэму почти отцом.
Пенни кивнула:
— Именно. Мои дети — Коналл, и особенно Айрин — всё ещё нуждаются в матери, и если уж какая-то женщина займёт моё место и возьмёт на себя мои обязанности, то я хочу, чтобы этой женщиной была ты. Понимаешь?
— Я всё равно бы это сделала, Пенни, — настаивала Роуз. — Мне не нужно выходить за него замуж, чтобы заботиться о них.
— Не спорь со мной, — упрямо сказала Пенни. — Немногие женщины смогут управиться с моим бедолагой-мужем, и я сомневаюсь, что они мне понравились бы, будь мы знакомы. Не делай то, что ты делала после смерти Дориана. Если кто-нибудь прошмыгнёт, и выкрадет его из-под тебя, я тебе этого не прощу.
— Это безумие, — ответила Роуз.
— Думай об этом вот как, — сказала Пенни. — Я не знаю, сколько ещё времени пройдёт, прежде чем он напортачит и снова вызовет меня к жизни, но я не хочу проснуться в его кровати однажды вечером, и застать там незнакомку.
Роуз нахмурилась:
— Это ужасно. Я ж от стыда умру.
— Нет, не умрёшь, — упирала Пенни. — Мы будем сидеть всю ночь, и ты расскажешь мне, что происходит с нашими детьми.
— А как оно там? — спросила Роуз. — Ты чувствуешь что-то, или слышишь?
— Нет, — сказала Пенни. — Это как погружаться в сон. Я закрываю глаза, и всё исчезает. Не думаю, что я даже вижу сны. Вот, почему мне пришлось спрашивать тебя, что происходило.
— А он сам знает?
Пенни казалась удивлённой:
