— Он что, ничего не сказал? Нет, видимо не сказал, поскольку ты была так потрясена. Я оставила ему записку.
Роуз вспомнила тот момент, когда видела, как Мордэкай подозрительно засунул себе в карман письмо.
— И что там было написано?
На лице Пенни отразилась досада:
— Не помню, что я писала точно, но там было что-то типа «если ещё раз напортачишь, то пожалеешь об этом». Не надо было мне ничего писать.
— Ты могла бы сказать ему о своих чувствах, — подала мысль Роуз.
— Я уже изложила их, перед смертью, — сказала Пенни. — И он уже знает, что я чувствовала. Что с ним будет, если я начну оставлять ему любовные письма? Это погубит его.
— Но он уже знает, поскольку одно письмо ты оставила, — напомнила ей Роуз.
— Пусть он и дальше притворяется, что ничего не знает, — ответила Пенни. — А если начнёт бузить — скажешь мне, и в следующий раз я напишу ему в записке вести себя прилично.
Роуз снова начала качать головой:
— Не думаю, что смогу это сделать.
— А придётся, — настойчиво сказала Пенни, и тут её глаза загорелись: — Придумала. Мы договоримся о правилах. Покуда ты следуешь им, тебе не нужно будет чувствовать себя виноватой.
— Кого рода правила?
— Правило первое: не выходить за него, пока год не пройдёт до конца, — начала Пенни.
Роуз зыркнула:
— Я всё равно бы так поступила!
— И это мне говорит деваха, начавшая подкатывать к моему мужу менее чем через четыре месяца после моей смерти, — парировала Роуз.
Роуз подавленно уронила лицо в ладони.
— Это была шутка! — быстро сказала Пенни. — Почти. Ладно, правило второе: никаких поцелуев.
Роуз выглянула между пальцев:
— Никогда?
— Никогда, — согласилась Пенни, твёрдо кивнув.
— Это тоже несправедливо, — сказала Роуз.
Пенни улыбнулась:
— Так-то лучше. А то ты бесхребетная какая-то.
— Как насчёт по истечении года? — предложила Роуз.
— Так не пойдёт, — сказала Пенни. — Что-то у вас уже началось. Он подумает, что он тебе противен, если будешь ждать так долго. Мы же не хотим, чтобы он ушёл куда-то на сторону. Скажем, шесть месяцев — значит, осталось ещё два.
Роуз кивнула:
— Что ещё?
— Позаботься о наших детях.
— Я бы и так это сделала, — сказала Роуз.
— И я не хочу ничего знать о романтической стороне ваших отношений. Если нам снова выпадет поговорить, просто притворяйся, что вы — друзья, живущие вместе, — сказала Пенни. Её глаза снова увлажнились.
— Ты же наверняка не хочешь этого, — сказала Роуз. — Это же слишком.
— Не хочу! — сказала Пенни, давясь словами. — Но у нас ведь нет выбора, верно? Так что сделай это ради меня, и не упоминай о том, чего я не хотела бы слышать. Даже если нарушишь правила, мне не говори. Не думаю, что выдержу это.
— Я — не Дориан, — в шутку сказала Роуз.
— О, а вот это несправедливо, — сказала Пенни. — То было очень давно, и ты его простила. И вообще, о мёртвых плохо не говорят.
— И это я слышу от мёртвой женщины, которая толкает меня на брак с её мужем, — отозвалась Роуз.
— Если не прекратишь, — предупредила Пенни, — то я найду его в загробном мире, просто чтобы отомстить тебе за всё.
На это обе они засмеялись, но потом смех перешёл в слёзы. Они обнялись, и плакали, и на миг всё стало как в прежние времена. В конце концов Пенни отстранилась:
— Усталость навалилась. Надо поспать.
— Пожалуйста, не уходи, Пенни, — сказала Роуз, снова погрустнев. — Останься со мной ещё немножко.
Пенни покачала головой, и вытерла лицо:
— Любой сон должен рано или поздно закончиться. — Она легла, положив голову на колени Роуз. — Просто дай мне полежать. Когда он очнётся, то будет рад тебя видеть. — Она зажмурилась, выжав из глаз ещё слёзы.
После чего исчезла. Роуз ощутила перемену, внезапную и неожиданную, когда голова у неё на коленях стала тяжелее. Опустив взгляд, она увидела лицо спящего Мордэкая.
Роуз тихо плакала, пытаясь не разбудить его своими рыданиями, но потерпела неудачу. Когда Мордэкай открыл глаза, ему на лицо падал горестный дождь. Он гадал, что случилось, но Роуз отказывалась об этом говорить.
Глава 43
Просыпаться на коленях у плачущей женщины было для меня не в новинку, но обычно это происходило в результате каких-то чрезвычайных событий, вроде пыток от рук бога, пережитого во время охоты почти успешного покушения, или разрывания на куски от взрыва. И это не просто примеры — всё это случалось со мной в течение моей жизни. Возведение замка из песка никогда не казалось мне чем-то особо травмирующим, но женщины — вообще странные существа.
Я спросил у Роуз, что не так, но она отказалась отвечать. Я попытался утешить её, но она будто тяготилась моим присутствием. Когда я приобнял её, она расплакалась сильнее, а потом встала, и отошла от меня.
Всё это сбило меня с толку, но ничего нового в этом не было. Я считал себя экспертом в сбивании с толку. Можно сказать, это было моим коньком. Длительный брак обеспечил меня массой возможностей отточить навыки. Он также научил меня оставлять женщину в покое, если она не хочет разговаривать. Ни к чему хорошему это не приводит. В случае с Пенни, это могло сулить сломанные конечности, но в случае с Роуз меня больше беспокоил её язык. Женщины в целом имели тенденцию использовать слова как оружие, но я боялся, что женщина с интеллектом Роуз может так меня отделать, что я потом не смогу жить в цивилизованном обществе.
Конечно, Роуз почти никогда не использовала свой острый ум для запугивания мужчин, по крайней мере — без причины, но я не хотел стать первой её жертвой убийства посредством вербального нападения. Поэтому я оказал нам обоим любезность, не навязывая ей своё общество.
Бывшая на горизонте буря сдержала своё обещание дождя, добавив к этому также впечатляющее световое шоу. Уже бывший крепким ветер усиливался, пока не начал гнать брызги с гребней волн прямо до нашего нового лагеря у верхней границы пляжа. Когда пошёл дождь, он оказался ливнем. Несмотря на идеальность нашей крыши и толщину созданных мною стен, замок из песка вполне мог бы развалиться, если бы я не укрепил его заклинаниями, чтобы не дать дождю размыть песок.
Одно было хорошо: у комаров не было зонтиков, поэтому они остались дома. Мы с Роуз спрятались в нашем новом укрытии и, молча понаблюдав за бурей час или два, улеглись поспать.
Однако она всё ещё не хотела, чтобы я был рядом с ней, а одеяло было только одно. Я попытался поступить по-рыцарски, уступив ей одеяло, но Роуз была в жертвенном настроении. Каждый раз, когда я предлагал ей одеяло, она толкала его обратно ко мне.
