Айрин выглядела неуверенно, но затем заметила мой гладкий подбородок:
— Ты сегодня кажешься лучше, но я не привыкла видеть тебя без бороды. Смешно выглядишь.
«Это кто-то так пошутил», — уныло подумал я.
— У меня случилась неприятность с бритвой, и я решил начать заново. Дай мне недельку, и мой вид станет лучше.
После этого мы молча поели, занятые своими мыслями. Я всё ещё не мог поверить найденной мною записке, или другим увиденным мною доказательствам, но почему-то это шокировало меня меньше, чем я ожидал. Я уже больше двух недель как расклеился, и это последнее откровение не укрепило мою вину, а каким-то образом даровало мне чувство покоя.
Подняв взгляд, я обнаружил, что смотрю в голубые глаза Айрин. Она с тихой пристальностью изучала меня.
— Что? — спросил я.
— Чем ты сегодня собираешься заняться? — спросила она.
Первым моим порывом было сказать ей, что я — в одиночку — закончу один из своих проектов, но я себя остановил. Так не пойдёт. Мне нужно было изменить свою жизнь к лучшему. Моя дочь всё ещё не овладела своими силами, и ей многому следовало научиться. Сейчас было не то время, когда я мог замыкаться в своём личном мирке.
— Мы, — сказал я с особым ударением, — сегодня будем заниматься чародейством.
— Я про чародейство почти ничего не знаю, — честно сказала Айрин. — Мне надо переодеться? — Как обычно, она была в платье, которое было скорее модным, чем практичным.
— Вероятно, — ответил я, кивнув.
Пятнадцать минут спустя она встретила меня в моей мастерской, одетая в пару льняных штанов и старую рубашку.
— Где ты это взяла? — спросил я, указывая на её одежду.
— У Коналла, — невозмутимо ответила она, будто заимствование одежды у брата было для неё обычным делом.
Я пожал плечами, и принялся за дело, передав ей тонкий металлический стержень:
— Вот, над чем ты будешь работать, — сказал я ей.
— Здорово. Это для чего?
— Ты будешь делать рунный канал, один из самых универсальных инструментов в руках волшебника, — объяснил я. — С его помощью можно направлять силу с повышенной интенсивностью, и преодолевать защиту, которую не взять обычной магией, например — защиту из чар или щиты из заклинательных плетений. Это также увеличит дальность действия твоей магии.
— Ты сказал, что он универсальный, — пожаловалась Айрин. — А из твоих объяснений получается, что универсальный он только в качестве оружия.
— Ну, да, но ещё он незаменим для создания других чар.
— Это как?
— Сунув руку в карман, я вытащил тонкий серебряный стило:
— Это — рунный канал, — сказал я ей. — Если приглядишься, то сможешь увидеть выгравированные вдоль него руны.
У Айрин отвисла челюсть:
— Они такие маленькие! Как ты сделал их такими тонкими?
Я улыбнулся:
— С помощью рунного канала.
— Не думаю, что можно сделать что-то настолько мелкое с помощью инструмента такого размера, — сказала она, махнув металлическим стержнем, который я ей дал.
— Ты права, — признал я. — Чтобы добраться до чего-то настолько тонкого, нужно сделать ряд рунных каналов всё меньшего размера, но для большинства целей этот жезл подойдёт идеально. Ты же видела два жезла, которые носит с собой Элэйн.
— А ты почему никогда не пользуешься жезлом? — спросила Айрин. — Я тебя всегда видела только с посохом.
— Посох подходит мне почти всегда, — объяснил я. — Когда мне нужно выполнить мелкую работу, я использую стило. Мне редко требуется что-то промежуточного размера.
Дочь приняла задумчивый вид:
— Звучит разумно. Думаю, я тоже предпочла бы иметь стило, и посох.
— Посох — штука довольно громоздкая, носить неудобно, — объявил я. — Это — одна из причин, почему Элэйн предпочитает жезлы.
— Удобно — если использовать магический мешок, как у тебя, — парировала Айрин.
— А у тебя он есть? — спросил я, озорно сверкнув взглядом.
Она уставилась на мой пояс, на котором висело несколько таких мешочков, затем начала что-то говорить, но остановилась. Через некоторое время она ответила:
— Полагаю, ты не собираешься просто дать мне один из них.
Я улыбнулся.
Следующие несколько часов мы провели, работая над её жезлом. Хотелось бы мне сказать, что это было волшебным временем, укрепившим узы между отцом и дочерью, но на самом деле это было гораздо скучнее. Этот тип зачарования был самым простым, и я выбрал его потому, что на нём было легче учиться основам. За годы до этого я весьма неуспешно попытался учить Мойру, сперва попробовав преподать ей теорию, а уже потом практику. Результат вылился в острое чувство скуки с её стороны и, соответственно, отсутствие интереса.
На этот раз я твёрдо вознамерился учить на практике, объясняя её проколы, когда она спрашивала, и давая полезные советы, когда требовалось. Для Айрин это было гораздо интереснее, но для меня это значило гораздо больше времени, в течение которого я наблюдал, и жалел, что не могу ускорить процесс.
По ходу одного из более длительных периодов пустого ожидания я поработал над бронёй для Алиссы. Броня Пенни была почти готова, но поскольку чары на неё ещё не были наложены, я всё ещё мог переделать металл, придав некоторым частям форму, подходящую к фигуре более молодой женщины.
Я подумал было начать полностью с нуля, а не использовать броню, которую делал для жены, но когда я всерьёз задумался об этом, идея показалась мне глупой. Что ещё я мог сделать с бронёй Пенни? Она никогда её не носила. Мне что, сделать из неё памятник, превратить её в какой-то алтарь? Мне и так хватало напоминаний. Каждый квадратный дюйм нашего дома напоминал мне о ней, будучи набитым добром, которое мы вместе накопили за прошедшие годы. Даже царапины и вмятины на мебели напоминали мне о ней.
— Пап?
Подняв взгляд, я увидел, что у Айрин на лице был написан вопрос.
— Угум?
— А почему я не могу просто поменять его размер? — спросила она.
— Что ты имеешь ввиду?
— Чары один и те же, как на посохе, так и на маленьком стило. Почему я не могу просто поменять его размер? — спросила она, перефразировав свой вопрос.
Мысль интересная, но ответ был прост:
— Потому что субстрату тоже нужно будет сменить размер, — ответил я. — Субстрат поддерживает руны и предоставляет им надлежащую форму. Ты могла бы изменить размер самих рун, но они высечены в твёрдом материале.
— А если избавиться от твёрдой части, от металла? — предложила она.
Я некоторое время озадаченно пялился на неё. «Это не сработает», — мгновенно подумал я, но затем почувствовал, как меня обуяли сомнения. «А если сработает?»
