Вытерев лицо рукавом, я отвернулся от Лиманда, и убрал руку прочь от кинжала. Если бы не мольба Милли, я бы его убил, и к чёрту расплату. Она слишком настрадалась, и дальнейшее насилие лишь принесло бы ей ещё боль, особенно насилие от руки незнакомца, притворяющегося её спасителем.
— Шибал, — тихо произнёс я, погрузив девушку в глубокий сон. Я поймал её, когда она упала, и мягко положил на кровать, лицом вниз. Затем я заблокировал нервы у неё на спине, и залечил её раны, прежде чем осторожно одеть её. Я старался не думать о своих собственных дочерях, надевая на неё платье, но это было трудно. Её тело было покрыто синяками — одни уже желтели, а другие были свежими и тёмными.
Наконец выместив гнев, я волной эйсара выбил внешнюю стану спальни наружу. После чего взял Милли на руки, и полетел. Секунды спустя мы покинули охотничий домик Лиманда, и вскоре он скрылся из виду.
Глава 11
Прошло десять минут, прежде чем мой разум прояснился достаточно, чтобы подумать о том, куда я лечу. Сориентировавшись по солнцу и времени дня я осознал, что лечу на северо-запад, примерно в сторону дома — но даже при полёте на опасной скорости добираться туда мне предстояло ещё пару часов.
Непорядок. Девушке совсем не пойдёт на пользу, если я её потащу через всю страну на руках. Ей нужны были ванна, тёплая постель, и мягкие одеяла. Ей нужен был дом, лучше всего — двенадцать лет назад, чтобы она могла вырасти в безопасности и комфорте. Сейчас её больше всего должно было заботить, распустятся ли цветы по весне, или подадут ли к ужину её любимые блюда. У меня затуманился взор, и я снова был вынужден выкинуть мысли из головы.
Наконец придя в себя, я опустился посреди будто бы бескрайнего леса, тянувшегося от столицы до самых Элентирских Гор. Запустив руку в мешочек, я вытащил свой стило, и создал временный круг, чтобы перенести себя домой. «Перенести нас домой», — мысленно поправился я.
Когда я пересёк порог своего дома и прошёл по парадному коридору, первой нас заметила Алисса:
— Милорд, кто это? — Она несла корзину со свежевыстиранными простынями, но поставила её на пол, чтобы освободить руки.
— Её зовут Милли, — тихо ответил я.
Позади меня из своей комнаты вышла Мойра, и посмотрела мне через плечо:
— Что с ней случилось? Где ты её нашёл?
— Нашёл я её в охотничьем домике Лиманда, рядом с Албамарлом. Она была одной из его служанок, — тупо сказал я.
Моя старшая дочь зашипела, увидев синяки на тонких руках Милли:
— Её избили! Неси её в мою комнату. Положим её там, на кровать.
В течение нескольких минут все мои домочадцы собрались в коридоре рядом со спальней Мойры. Сама Мойра, вместе со своей второй «я», Мёйрой, работала над Милли, а Алисса бегала взад-вперёд, нося полотенца и воду из кухни.
Чтобы не толпиться у спальни, я отвёл всех остальных в главную комнату, и выдал укороченную версию рассказа о том, что я видел.
— Тебе следовало остановить его сердце, — сказала Линаралла, первой подав голос после окончания моего рассказа. Как обычно, она говорила спокойно и ровно, почти не выказывая своих эмоций.
— Лиманд — Принц-Консорт, — сделал наблюдение Мэттью. — Они попытались бы казнить Папу, если бы он так сделал.
— Почему? — с любопытством спросила Линаралла.
— Таков закон, — сказал мой сын. — Убийство непозволительно, а когда убитый — член королевской семьи, всё ещё хуже.
— Смерть от остановки сердца была бы безболезненной, — объяснила Линаралла. — Опасным животным нельзя позволять подвергать риску остальных.
Айрин согласно кивнула:
— Ты права, Линн, но закон всё равно бы потребовал от Папы расплаты за это преступление.
— Значит, у вас глупый закон, — объявила Ши'Хар. — Пытки и надругательства приносят боль и страдания. Остановить их — проявление милосердия, а не преступление.
Айрин слегка улыбнулась в ответ на заявление Линараллы, затем повернулась ко мне:
— Думаешь, Принц попытается её вернуть?
Я поморщился:
— Попытаться — может, но этому не бывать.
— Формально, она является его собственностью, — сказал Мэттью. — Если она — крепостная, конечно. Он мог бы обвинить тебя в воровстве.
Я прорычал:
— Пусть занесёт это в список. Я уже угрожал ему насилием и нанёс ущерб его собственности. — Все жители Уошбрука и Арундэла были свободными людьми. Я вырос простолюдином, и практика содержания людей в фактически рабстве была мне противна — но в Лосайоне всё ещё была разрешена, если того желал дворянин, правящий конкретным регионом страны.
— И что ты разрушил на этот раз? — спросил Грэм, стоя в дверном проёме, выходившем в коридор. Мы были так увлечены разговором, что никто из нас не заметил его прибытие через портал.
Мэттью начал было объяснять, но Алисса вышла из комнаты Мойры, и побежала обнять своего жениха, заставив нас подождать, пока они не закончили здороваться. Когда они отделились друг от друга, Мэттью рассказал своему другу о моих недавних похождениях, и наш разговор продолжился.
Ни к какому решению он нас на самом деле так и не привёл, но Грэм озвучил важный момент:
— Тебе надо доложить Королеве о том, что ты видел.
Я покачал головой:
— Если я вернусь сейчас, то она будет вынуждена посадить меня под замок, пока всё не разрешится. Ситуация с Ланкастером слишком долго остаётся открытой. Если Роланд всё ещё жив, то его положение может быть отчаянным. Даже если это не так, то там может быть много людей, которых нужно спасти.
Грэм нахмурился:
— Чем дольше будешь ждать, тем хуже будешь выглядеть в глазах закона. Лиманд может обвинить тебя в попытке уклониться от правосудия. Это может подорвать твои утверждения о том, что он мучил девушку.
— Тому была масса свидетелей, — возразил я. — Все, кто там был, знали, что он с ней делал.
— Но осмелятся ли они дать показания против Принца? — сказал Мэттью.
— Девушка у нас, — заявил я. — Её слова, и оставшиеся на её теле доказательства, будут достаточны, если их дополнить моими собственными показаниями.
— Она — имущество, — печально сказал Мэттью. — Закон даёт Лиманду право поступать с ней так, как ему заблагорассудится.
— Пытка — всё равно преступление, — сказал я, скрипя зубами. — Даже дворянам дозволено наносить вред своим крепостным лишь до определённого предела, даже в качестве наказания за преступление.
— А что закон говорит насчёт нанесения удара по королевскому принцу? — оспорил моё утверждение Грэм.
— А что бы ты сделал на моём месте? — огрызнулся я, кипя от фрустрации.
Грэм обмяк на своём стуле:
