— Конечно, миледи.
Полчаса спустя они вернулись в карету Роуз, и направились обратно во дворец. Наконец оставшись наедине с госпожой, Анджела воспользовалась этой возможностью, чтобы дать выход своей фрустрации:
— Не следовало вам меня останавливать. Этим шавкам не положено говорить такие вещи.
Один из кончиков губ Роуз дёрнулся вверх:
— У меня отличный слух, Анджела, и я думаю, что тебе это известно.
— Тогда вам следовало позволить мне высказать им всё в лицо! — возмутилась служанка.
— Это бы никому не помогло, и мне — меньше всего, — сказала Роуз. — Думаешь, я просто слушала? Скольких из этих людей ты узнала?
— Одного или двух.
— Из них я знаю пятнадцать, и ещё двух я заприметила для дальнейшего изучения. Что важнее, я также знаю многие подробности их личной жизни — с кем они связаны, на кого работают, и от кого они берут взятки. Сплетникам можно найти применение. Высказывать им всё в лицо — дело почти бесполезное, если только не узнать наперёд, кто за ними стоит. Некоторые из них сами ничего не знают, лишь повторяя услышанное, но другие действуют с умыслом. Ключ к эффективному противодействию — узнать, кто есть кто, — прочитала ей нотацию Роуз.
Анджела подалась вперёд:
— Значит, вы позже их накажете?
Роуз рассмеялась:
— Боги, конечно нет! Одного или двух — может быть, но большую часть я проигнорирую. Как только Мордэкая оправдают, их сомнения будут полезны. Некоторые из них могут однажды стать союзниками. Наказание — цель для скудных умом. Я предпочитаю добиваться более важных целей, например — искать средства давления.
— Вы действительно думаете, что Лорд Камерон невиновен? — неуверенно спросила служанка.
— Конечно, — сказала Роуз, глядя в окно. Однако в душе она боролась с собственными сомнениями. «Он должен быть невиновным. Если же нет, то…». Она тихо пробормотала:
— Всё, что угодно.
— Что вы сказали? — произнесла Анджела.
Скромно улыбнувшись, Роуз отмахнулась от вопроса:
— Ничего, дорогая. Просто сама с собой разговариваю. — После чего засмеялась.
— Чего здесь смешного?
— Хайхор, — сказала Роуз. — Это я слышу впервые. Довольно удачно сказано
[2].
Служанка нахмурилась:
— Вам не следует смеяться над такими вещами, миледи. Лично я не нахожу в этом ничего смешного.
— Смеяться надо, Анджела. Злость и слёзы лишь придают смелости твоим врагам, — ответила Роуз. «К тому же, если всё обернётся худо, эти слова могут оказаться правдой».
* * *
Пустота погибла, сражённая ослепляющим светом, который поглотил всё вокруг, пронзая мои глаза. Фантазии прошлого исчезли, и я сел, обнадёжившись, хотя и знал, что надежда была ложной. Моргая, и прикрывая слезящиеся глаза ладонью, я попытался увидеть что-то сквозь мутную каменную стены, отделявшую меня от мира.
Конечно, попытка эта была бесплодной. Хотя камень теперь был проницаемым, наложенные на него чары продолжали действовать, блокируя мой магический взор, а обычный взор пока что был неспособен что-либо увидеть. Послышались шаги, в комнату вошёл человек, и мой магический взор его опознал. Тирион.
— Здравствуй, внук, — весело выдал он.
— Когда ты был плодом моего воображения, ты мне нравился больше, — серьёзно сказал я ему.
Мой предок с любопытством уставился на меня:
— Уже начались видения? Полагаю, во тьме они приходят скорее.
Тирион был хорошо знаком с эффектами изоляции, хотя его тюрьма была далеко не такой же пустой и тёмной, как моя. Он провёл годы запертым в маленькой деревянной комнате, видясь с другими людьми лишь тогда, когда ему приносили еду, или когда его водили на бои.
— Тишина — хуже всего, — признался я. — Иногда биение моего сердца так громко отдаётся в ушах, что я начинаю гадать, не оглушит ли оно меня.
— Х-м-м, — сказал он с задумчивым видом. — Мне это никогда в голову не приходило. Я принёс тебе воды. — Что-то брякнуло, когда он поставил на пол металлический кувшин.
— А как насчёт еды? — спросил я.
Он покачал головой:
— В отличие от моего заточения, эти люди не собираются держать тебя в подходящем для боя состоянии. Заключённым полагается лишь по одной трапезе в день. Тебе ещё осталось ждать несколько часов.
Я провёл пальцами по волосам, размышляя. Мне казалось бессмысленным, что Ариадна согласилась так со мной обращаться. Что бы я ни сделал, мы всё ещё были роднёй. Она наверняка хотела бы, чтобы меня кормили как полагается.
— А что Королева? — пробормотал я. — Ей что, всё равно?
Тирион пожал плечами:
— Наверное — нет. Ты её знаешь лучше меня. Как бы то ни было, она следует советам своего окружения, и избегает касаться твоего дела. Правила установил главный тюремщик, Рэйган. Он считает, что с тобой следует обращаться как с обычным заключённым.
— Вы с Гарэсом караулите по очереди, верно? — напомнил я ему. — Ты — герцог. Охрана не посмеет спорить, если ты принесёшь мне еду, или одеяло.
— Вполне вероятно, — признал Тирион. — Но ни он, ни я не хотим это проверять. Никто не желает выглядеть симпатизирующим тебе. Твоя жизнь уже практически закончилась, Мордэкай. Подумай о тех, кто тебя переживёт. Неужели ты хочешь оставить пятно на нашей репутации лишь ради того, чтобы заполучить одеяло на несколько полных несчастья дней?
— Учитывая то, через что ты прошёл, я ожидал от тебя больше сострадания, — ответил я.
Вздохнув, Тирион сел на скамью рядом со мной:
— Если честно, так и есть. Поэтому я и пришёл сюда. Воду вообще-то не положено давать до твоего ужина. Ты разве не чувствуешь себя благодарным? — В его голосе прозвучала плохо прикрытая насмешка.
— Похоже скорее на то, что ты пытаешься ткнуть меня мордой в моё положение.
— Виновен по всем пунктам! — рявкнул он, и замолк. Чуть погодя он рассмеялся: — Полагаю, тюремный юмор сейчас у тебя не очень популярен.
Я бросил на него испепеляющий взгляд:
— А ты как думаешь?
— Гарэс сказал, что ты откалывал шутки всю дорогу до камеры. Это меня весьма впечатлило, — сказал Тирион. — Но хватит об этом. Я пришёл поделиться новостями.
— Моя семья приходила? — спросил я.
— Без понятия, — сказал Тирион. — Я здесь для того, чтобы поговорить об АНСИС. Ты будешь рад узнать о том, что сейчас мои крайтэки докладывают об их полном отсутствии в городе.
