Я закашлялся:
— Чего-чего ты сделала?
— Прости, Мордэкай. Я была взвинчена, и вышла из себя. С Грэмом и Кариссой я такого никогда не вытворяла, но Мойра вышла из-под контроля. Я даже Пенни упомянула.
Я не мог удержаться от смеха:
— Ты хоть понимаешь, насколько она опасна?
Роуз сказала с чувством:
— Она — ребёнок, Мордэкай. Она — твоя с Пенни дочь, и мне почти как дочь тоже. Может, она и выросла, но я не позволю ей совершить такого рода ошибку, пока я здесь.
Насколько я знал, Роуз Торнбер за всю жизнь прибегала к физической силе лишь дважды. Первый раз — случайно, когда врезала своему собственному отцу по голове, чтобы сбежать из-под домашнего ареста, и ещё один раз — когда ударила Дориана, чтобы вывести его из состояния смертоубийственной ярости.
— Спасибо, — искренне сказал я. — Я буду меньше волноваться, если ты будешь приглядывать за ними, когда меня не станет.
Её рука сжала мою собственную, болезненно вонзившись ногтями в мою кожу:
— Ты никуда не денешься. Я сделаю так, чтобы тебя оправдали в суде.
— Даже величайший адвокат в мире имеет ограничения, — сказал я ей. — Не вини себя, если всё повернётся не так, как ты надеешься.
— В день суда ты получишь свободу, Мордэкай, — настаивала она. — Чего бы это ни стоило.
Мне не понравилось, как это прозвучало, и я начал было высказывать эту мысль, но стена замерцала, и стала прозрачной. Наше время вышло. Роуз вскочила на ноги со скоростью ошарашенного кролика. Она взяла корзину, оставив еду, забрала фонарь, и, не сказав больше ни слова, ушла.
Вздохнув, я поплотнее закутался в одеяло, и снова улёгся. «После того, как меня повесят, мне во многом придётся объясняться, когда я увижусь с Пенни». Холод снова меня окружил, но впервые за последние дни я чувствовал тепло, и одеяла были толстыми. Протянуть ещё день я мог.
* * *
Тирион тихо засмеялся, когда стена позади неё снова стала твёрдой:
— Весело провела время?
— Визит к другу в холодной тюремной камере едва ли можно назвать весёлым, — парировала Роуз.
Архимаг посмотрел на неё с удивлением:
— Неужели? То, как вы друг к другу там жались — я уж подумал, что ты собиралась испортить мою награду ещё до наступления вечера, но увидев, насколько целомудренной ты была, я начал тебя жалеть.
Вздрогнув, Роуз встревоженно на него посмотрела:
— Ты можешь видеть сквозь стены?
Тирион кивнул:
— При необходимости чары позволяют магическому взору работать в одностороннем порядке. Какой момент лучше всего подходит для наблюдения за ним, как не во время подозрительного визита?
Разъярившись, Роуз шагнула к нему:
— Ты мне не нравишься, не забывай об этом. Что бы я ни сделала этим вечером, делаю я это ради него.
Тирион осклабился, и по её спине пробежала дрожь, когда она почувствовала мяту в его дыхании:
— Посмотрим, каково будет твоё мнение после моего визита. В моё время у нас не было ледей… шлюх тоже не было, если уж на то пошло. — Подавшись вперёд, он выдохнул ей в ухо, прошептав: — Был только секс.
Роуз едва не выронила корзину, но в последнюю секунду взяла себя в руки. Шагнув назад, она развернулась, и быстро пошла прочь, шагая как можно шире. Тирион рассмеялся у неё за спиной:
— И позаботься отряхнуть одежду, прежде чем будешь подниматься по ступеням. У тебя вся юбка в пыли. Ты же не хочешь, чтобы пошли лишние пересуды.
Глава 22
К тому времени, как она добралась до своих апартаментов, Роуз уже была на грани срыва. Она закрыла дверь в свою спальню, и сняла с себя платье настолько быстро, насколько могла — то есть, довольно медленно. Её руки неконтролируемо тряслись. Она стала неуклюже шарить по голове, вытаскивая булавки и ожесточённо расплетая косы, будто эти действия могли избавить её от ощущения нехватки воздуха, которое грозило её затопить.
Глядя в зеркало, она не обрадовалась увиденному. «Следуй ритуалу», — молча продекламировала она у себя в голове. Подойдя к платяному шкафу, она выбрала простое синее платье, и надела его. Она не собиралась надевать свои лучшие вещи для того, что ждало её впереди. Закончив, она начала заново укладывать волосы, выбрав более простой стиль, поскольку её руки были неспособны справиться с чем-то более сложным.
После этого она снова посмотрелась в зеркало. Руки её по-прежнему дрожали, и по щеке скользнула непрошеная слеза, смазав только что нанесённую пудру. Роуз наполнила ярость, и, не в силах остановиться, она испустила такой визг, которому, по правде говоря, следовало расколоть находившееся перед ней посеребрённое стекло.
Дверь в спальню распахнулась, явив взгляду взволнованное лицо Элиз Торнбер:
— Ты в порядке?
Крик Роуз оборвался на половине. Она открыла рот, с удивлением глазея на свою свекровь.
— Да не пялься так на меня, девочка! — потребовала Элиз. — Что не так?
— Почему… почему ты здесь? — сказала она, нехарактерно спотыкаясь о слова.
— Хотела принять ванну, — отрезала Элиз. — Мне, наверное, ещё неделю или две не представится других возможностей для этого. А теперь рассказывай, что происходит?
Роуз встала на ноги, и начала выталкивать свою свекровь за дверь:
— Нет, тебе надо уходить. Тебе нельзя быть здесь, когда он придёт. Пожалуйста, Элиз, не спрашивай у меня больше ничего.
Элиз твёрдо стояла на своём:
— Когда кто придёт? — Она поймала ладони Роуз своими руками, и выражение её лица стало ещё более озабоченным: — Почему у тебя так трясутся руки? С тобой кто-то что-то сделал? Да говори же, девочка!
Роуз, уже потерявшая контроль над своими эмоциями, расплакалась. Забыв о своей обычной скрытности, она рассказала Элиз обо всём, выложив свой тайный уговор с Тирионом последнему человеку, какого она хотела ставить об этом в известность — матери Дориана. Признание успокоило её, хотя одновременно она также понимала, что оно навсегда погубит её в глазах свекрови.
По мере того, как Элиз Торнбер осознавала ситуацию, её взгляд становился всё более жёстким — но гнев её был направлен отнюдь не на Роуз.
— Всё всегда сводится к этому, не правда ли? — пробормотала она. Элиз начала рассеянно гладить Роуз по не до конца уложенным волосам. — Кончай винить себя, девочка. Ты не виновата.
Роуз удручённо села рядом с Элиз, опустив голову:
— Я не позволю ему умереть, Элиз. Даже если придётся пожертвовать всем.
— Конечно же не позволишь, — согласилась та. — Не думай, что я тебя за это презираю. Если уж на то пошло, тебе следовало обратиться ко мне гораздо раньше.
